Книга Аки лев рыкающий, страница 35 – Стасс Бабицкий

— Не нужно! Не ищите! — весь апломб самодовольного хлыща выветрился за долю секунды. — Я поеду, немедленно поеду.

— И вы тоже поезжайте, Николай Сергеевич. Нельзя отрываться от остальных гонщиков, — сыщик изогнул бровь и многозначительно посмотрел на князя. — А господин Глушаков любезно дотянет нас до бочки с бензином. Не так ли?

Фабрикант нервно закивал.

— Иван зальет полный бак, и мы постараемся нагнать вас еще до Спас-Заулка.

— А вы разве не со мной поедете? — оторопел г-н Щербатов.

— Я, признаться, не люблю покидать насиженные места без особых на то причин, — г-н Мармеладов подошел к драндулету и вскарабкался в пассажирское кресло. — К тому же мы уже обсудили все аспекты нашей благородной миссии. Поспешите же, ваша светлость, время не ждет!

Князь недовольно насупился, но возражать не стал. Двинулись в прежней компании: за рулем «Бенца» абиссинец Ийезу, рядом с ним ваш покорный слуга, а сзади — разобиженный председатель московского клуба автомобилистов. Четверть часа он сердито молчал, но потом не выдержал:

— Миссия… Черт бы побрал эту миссию! Я задумал гонку для того, чтобы народ восхищался стремительным движением, впечатлялся мощью моторов и в конце концов полюбил машины! А все наизнанку вывернулось. Черт бы побрал заодно и этого фабриканта! Как только новость про «Даймлер»-убийцу напечатают в газетах, все начнут бояться, что какой-нибудь подлец станет ездить по улицам и давить людей почем зря. Глушаков — это похороны! Еще один гвоздь в крышку гроба!

Князь ни к кому конкретно не обращался, ему просто хотелось выговориться. Поэтому я не стал отвечать. Да и какие слова подобрать в утешение, когда светлая мечта о прогрессе на глазах разлетается в мелкие дребезги?

— Черт бы побрал и этого проклятого фельетониста!

Г-н Щербатов неожиданно взревел прямо над ухом, отчего я испуганно вжал голову в плечи и покосился на Ийезу. Тот даже не вздрогнул. Привык, видимо, к оглушительной канонаде с пассажирского сиденья. А князь тут же успокоился, перекрестился на купола далекой церкви и прошептал:

— Прими, Господь, его заблудшую душу…

Еще пару верст ехали в тишине. Николай Сергеевич погрузился в размышления — судя по его тяжелым вздохам, довольно мрачные. Мои мысли тоже были не из приятных, перед внутренним взором вновь и вновь рисовалась страшная картина: покойник в красной рубахе с остекленевшими глазами на перепачканном землей лице. Чтобы избавиться от наваждения, я негромко запел романс, который слышал намедни в «Яре»:

Я пытался подражать цыганскому королю Саше Давыдову, но где уж… Высокие ноты всегда давались мне с большим трудом, а по части лирической красоты голос мой напоминал скрип несмазанных дверных петель. Ийезу морщился, но стойко переносил мучения. Князь оказался не столь терпелив — после того, как закончился третий куплет и не дожидаясь, пока я начну четвертый, он спросил:

— Жорж, а вы не считаете, что негодяи, подобные этому Осипу, весьма полезны для нашего общества?

Признаюсь, я пришел в замешательство и не знал, что ответить. Только и смог выдавить:

— Да разве такое возможно? Негодяй… И вдруг — полезен.

— Не вижу противоречий. В наше время люди грешат часто и много, без оглядки на божий суд. Думают, Вседержитель призовет еще не скоро, успеем отмолить грехи. А многие к тому же тишком верят, что перед смертью дадут денег на строительство храма или купола сусальным золотом покроют за свой счет, и за это им все простится. Допустят в рай. Не через главные ворота, так хоть через калитку неприметную. В уголке тенистом скоротать вечность. Потому и грешат, собственно. Но в какой-то момент на пороге вдруг появляется эдакий Осип и предъявляет счет за все грехи разом, уже в земной жизни.