Книга Волчья кровь. Цена омеги, страница 21 – Алиса Линд

— Зачем? — только и могу спросить. — Я же… тебе не соперница.

— Теперь точно, — довольным голосом произносит волчица и смотрит на симпатичные наручные часы. — Сейчас подействует.

Внутри взрывается бомба. Может, если я обращусь, успею спастись? Пытаюсь припомнить, как я это делала раньше, но не выходит. Тогда были эмоциональные моменты. Так и сейчас сердце колотится в ушах, по спине катятся колючие мурашки. Только я не ощущаю вздыбливания кожи и боли в костях.

— Не пытайся обратиться, — комментирует Зоряна. — Я это предусмотрела. Добавила в твою еду ведьминскую микстуру, которая блокирует эту способность у оборотней. У них вообще много чего есть, что они могут против оборотней применить. А наш клан с ними дружит.

— Ты подлая тварь! Я жила себе и никого не трогала! — выкрикиваю, но голос звучит глухо и слабо. — Меня похитили и продали!

— Мне можешь не плакаться, — гневно парирует Зоряна. — Ты ничего обо мне не знаешь! Чем позволить Велибору стать ещё кровожаднее, я предпочту ограничить его аппетиты. Ничего личного. Тебе просто не повезло.

Какая забота! Беспокоится о моральном облике своего чудовища…

Голова нрачинает кружиться, по телу пробегает озноб. Руки вдруг резко слабеют.

В голове красным прожектором мигает паника — надо спасаться! Первое мысль — вызвать рвоту. Пытаюсь встать с матраса, но ноги как из мокрой ваты. Отчаянным рывком переношу вес тела и падаю на четвереньки. Сую пару пальцев в рот, давлю на язык — неприятно, но ничего не получается.

Зоряна рядом, в камере пахнет её злорадством.

— Ты… — Поднимаю на неё мутный взгляд, но сама слышу, что язык заплетается. — Ты меъя отлавиъя!

Как ей смелости хватило посягнуть на собственность альфы? Даже я понимаю принципы субординации в подобном обществе…

Тело охватывает дрожь. Очень холодно. Повторяю действия, слюна стекает по пальцам, но все без толку. Сверху раздается насмешливый женский голос:

— Это цианид, дурилка! — Зоряна явно в восторге от своего плана. — Тебя ничто уже не спасет.

Не оставляю попыток, как бы противно ни было. И мне улыбается удача. Еда поднимается по пищеводу и выплескивается на пол. Отвратный запах бьет в нос. Морщусь, отплевываясь, но слабость не проходит — яд успел впитаться.

И вместе с отупляющей слабостью приходит осознание, что это конец. Зоряна права. Меня не спасти.

В теле совсем не остается сил, и я заваливаюсь на пол, но напрягаюсь и как можно громче кричу «помогите». Выходит что-то нечленоразборное.

Ничего не происходит. Меня не услышали. Сознание неуклонно меркнет, перед глазами ползут круги, и тут дверь в камеру распахивается. Паника захлестывает душу. Мне точно конец.

И вдруг раздается грохот распахиваемой двери. Сквозь склизкую пелену, обволакивающую меня, точно ил, слышу голос Велибора. Сейчас я ему даже рада.

— Что здесь… — мгновение на оценку ситуации, и рык: — Зоряна!

Дальше происходит какая-то возня, но я уже не могу её оценить. Мир меркнет полностью.

В нос забирается запах антисептика и медикаментов. Раздражает обоняние. Похоже, я таки не умерла. От этого хочется стонать даже сильнее, чем от тупой боли в голове, будто стукнули пыльным мешком.

Рядом что-то пикает. Профессиональный слух узнает больничную аппаратуру, монитор показателей. Такие ставят только, если была реанимация. Похоже, хорошо меня прихватило. Да недостаточно хорошо, раз я таки пришла в себя.