Книга Дикарка для ректора Высшей академии ведьм, страница 19 – Алиса Линд

Тянусь за бокалом и тоже отпиваю немного. Вино бомбическое. Сладкое, с нежным послевкусием и отголоском пузырьков. Будто шампанское сильно разбавили сладчайшим малиново-клубничным соком. Против воли допиваю все и отставляю пустой бокал на стол.

Вино приятно греет в желудке, даром что само из холодильника. Расслабляет тело, распыляет тревогу, нет-нет да всплывающую на горизонте сознания. Провожаю глазами широкоплечую поджарую фигуру Теодора, когда он возвращается на свое место на диване. Он наклоняется и обновляет мне вино, а потом переводит на меня игривый взгляд:

— Потанцуй со мной? — тон к концу вроде чуть повышается, поэтому звучит, как вопрос, но на самом деле он приказывает. Наклонение повелительное. Видя отсутствие движения, добавляет: — Пожалуйста.

И протягивает мне руку.

— Я не умею, — чувствую, как щеки краснеют. Но отмазка галимая, и он легко её разобьет.

— Я научу, — он ещё раз раскрывает передо мной ухоженную ладонь. — Не упрямься. Мы просто потанцуем. Разве не прекрасная музыка?

Нехотя все же соглашаюсь. Берусь за ладонь, и Теодор вытягивает меня с кресла, будто я ничего не вешу. Не отпуская ладонь, ведет к центру гостиной, где есть не занятое мебелью пространство и аккуратным рывком впечатывает меня в свое тело. Не больно и даже как будто ожидаемо, но я все равно охаю.

— Расслабься, здесь не требуется ничего уметь, мы не на детском утреннике танцуем для родителей, — у него красивая улыбка, слова звучат успокаивающе и даже будто баюкают. — Просто слушай музыку, она сделает все за тебя.

Одна рука Теодора держит мою ладонь, вторая обхватывает за талию и прижимает к мощному тренированному телу. Парфюм, который пахнет ночной свежестью, забивается в нос, осадком выпадает в легких. Ловлю себя на мысли, что хочу нюхать только этот аромат. Тьфу ты! Выкинуть это из головы!

Музыка вливается в уши, желаю я её слушать или нет. Она не задорная, не заунывная, не медленная и не быстрая, в ней все очень гармонично, как и в интерьере дома, как и в облике его хозяина.

Теодор делает маленькие шаги, которых я почти не ощущаю, но улавливаю, как двигаюсь вместе с ним сама. В неведомой спонтанной синергии, будто я всегда это умела. Наверняка это снова его происки, но сейчас мне, похоже, хочется ему позволить управлять моим телом. Со мной никто никогда не танцевал, и в мозг просачивается отвратительная, подлая мысль — быть мной не так уж и плохо.

Лет с двенадцати, то есть, последние шесть я упорно отбивалась от любого, кто проявлял ко мне хоть какой-то интерес. Сейчас интерес мне навязан, и отказаться я не могу, но это на поверку не так и страшно, как мне казалось. Нет, в детдоме я все правильно делала, но теперь-то я уже вырвалась оттуда, верно?

Далекой частью сознания я отсекаю, что Теодор прижимает меня к себе слишком плотно, теснее, чем позволяют рамки приличий, но у меня не возникает яростного сопротивления. Мозг оправдывает это танцем и тем, что Теодор ведет. А может, все дело в вине, которое меня удивительным образом расслабило и раскрепостило.

Одна композиция заканчивается, и начинается следующая, в той же стилистике, даже ритм один. Вокала снова нет, это, наверное, к лучшему. Теодор наклоняется к моему уху и спрашивает будоражащим что-то внутри полушепотом:

— Что тебе нравится в жизни?