Книга Дикарка для ректора Высшей академии ведьм, страница 34 – Алиса Линд

Анис

— Я Роум Гланс, — блондин усаживается в никем не занятый шезлонг с другой стороны от меня. — Магистр Академии. Так как тебя зовут? Ты — студентка?

Только сейчас понимаю, что ему под тридцать. Немногим моложе Теодора. Такой точно уже не учится.

— Я Анис. Пока не знаю, — тяну неуверенно. — А Магистр — это как?

— Это так, что я говорю, а студенты исполняют, — горделиво и твердо отвечает Роум, а потом с металлом добавляет: — Это студенческая вилла. Что ты здесь делаешь, если не учишься в Академии?

Теряюсь, к коже разом приливает кровь, и щеки пощипывает.

— Я… сту… — собираюсь солгать, но меня прерывает твердый голос Теодора.

— Анис — моя личная протеже, — произносит он и опускается в свой шезлонг. — Зачем пожаловал, Роум?

Тот заметно приосанивается, даже выпрямляется на сиденье, будто собирается бежать.

— Увидел новое лицо, заметил амулет, решил поинтересоваться, кто тут среди нас, — отвечает так, будто только что не пытался со мной флиртовать.

— Анис придет к тебе заниматься на начальных этапах овладевания направлением, — строго произносит Теодор. — А сейчас дай ей отдохнуть.

Роум добродушно соглашается, затем встает и уходит.

— А чему я буду у него учиться? — спрашиваю у Теодора зачем-то вполголоса.

— Роум научит тебя распознавать энергию ведьм, — он будит телефон и что-то там кликает. — Но он слабый учитель, так что у него ты долго не прозанимаешься. Получишь самые азы. А дальше я передам тебя преподавателю, которая уже научит тебя по-настоящему чувствовать других ведьм.

Роум явно не захотел связываться с Теодором, даже если хотел со мной пообщаться. Наверное, побаивается колдуна, который может парализовать или причинить боль без единого касания. А я? Я его боюсь?

Ловлю себя на странном ощущении, что я стала меньше его бояться после сегодняшнего утра, после завтрака, когда он вдруг спустился на землю с высоты своего полета и помог мне порезать яичницу. А потом вытащил из воды. Кажется, он не желает мне зла. Да, но мне так спокойно ровно до момента, пока он снова не начнет совращать меня. Содрогаюсь в плечах, вспомнив, что было ночью. Этого я по-прежнему боюсь.

День на пляже пролетает на удивление быстро. Мы пьем какие-то безалкогольные коктейли, на обед заходим в здание виллы, в ресторан. Все здесь исключительно вкусное. Я время от времени ополаскиваюсь в море, но уже не захожу глубоко. Теодор тоже купается, но плавает. И отлично плавает, надо сказать. Далеко и красиво. Ловлю себя на том, что любуюсь, наблюдая за ним в воде и когда он выходит.

В детдоме я не видела красивых мужчин. Точнее, вообще не видела мужчин в правильном смысле. Воспитательницами, а правильнее выразиться, надзирательницами были женщины разных возрастов и комплекции. Руководила тоже женщина. И её все боялись как огня. Прятались, когда она проходила по коридорам. А существа мужского пола, которые меня окружали на прогулках и общих занятиях, были прыщавыми, несуразными, худыми и совсем не умели себя вести.

Теодор — первый мужчина, которого я вынужденно рассматриваю очень близко. Который находится непосредственно рядом. Наверное, мой отец мог бы быть таким же красивым и сильным, если бы остался жив.

Теодор велит собираться около шести вечера, когда солнце клонится за горизонт и заливает морскую кромку бордово-красным заревом. Мне понравилось тут и, если честно, не хочется уезжать, но я держу свои хотелки при себе и досадую, что теперь буду скучатвь.