Книга Дикарка для ректора Высшей академии ведьм, страница 37 – Алиса Линд

Она поднимает на меня ненавидящий взгляд, и не отрываясь кладет руку на мой член.

Прикосновение обжигает влажным холодом жаром, но только сильнее растравляет желание. Анис стискивает пальцы до боли, но тут же отпускает. Дерзкая девочка. Ты все равно подчинишься.

— Води по нему рукой вверх-вниз, — отдаю новый приказ.

Она беспрекословно выполняет команду. Но делает это настолько неумело, что лучше бы не делала. Черт.

— Оближи головку, соси, как пальцы, — зарываюсь в её волосы. — И помни, моя удовлетворенность — залог твоего благополучия.

Последним надеюсь её вразумить от умышленных покусов, но, кажется, Анис не вняла моим словам. Открывает рот, но черты лица заострены, в глазах пляшет недоброе пламя.

Анис

Его слова тяжелыми камнями падают в сознание, давят и вызывают тошнотворные мурашки. И, конечно же, угрозы. Мне и правда в голову пришла мысль открыть рот, а потом сомкнуть челюсти на его члене. Но слишком страшно. Я ведь знаю, что он может со мной сделать. Он может меня размазать, не оставив и мокрого места. И мне придется подчиниться.

Обсасывать его пальцы не было так уж противно. Можно, наверное, попробовать, уповая, что отвращение не пересилит. Высовываю язык и провожу по гладкой тонкой коже его члена. По телу Теодора пробегает дрожь, которую я ощущаю через пальцы, вцепившиеся мне в волосы. Ему, кажется, нравится. А мне… Глубоко внутри копошится яростная неприязнь, которую я пытаюсь давить, а снаружи — представляю, что это странная кожистая конфета.

Обхватываю губами головку, чуть пропускаю в рот и вынимаю. Повторяю действие. Физически это не противно, но сам факт принуждения вызывает отторжение.

— Бери глубже, играй языком, девочка, — сверху доносится почти севший голос Теодора.

Он не оставит меня, пока не кончит. Это наверняка. Что же, надо попытаться, да?

Исполняю что он просит, даже стараюсь. Продолжаю двигать ладонью вдоль гладкого и мощного члена, перекатываю нежную плоть во рту. Определенно не противно, но никакого удовольствия не возникает. А у Теодора наоборот. Я слышу его дыхание, оно тяжелое и рваное, его пальцы все грубее стискивают мои волосы, он крепко держит меня, но пока не больно.

В какой-то момент смотрю вверх и сталкиваюсь с диким взглядом Теодора, в котором бушует пламя, и я не понимаю, на что он злится. Я же старалась.

— Дальше я сам, — рычит он свирепо и… вламывается мне в рот по самое горло.

Я непроизвольно упираюсь руками в его бедра, но он тянет меня за волосы слишком крепко, чтобы это возымело эффект. Мне не хватает воздуха, мотаю головой, в глазах скапливаются физиологические слезы, но изверг не отпускает. Только чуть выходит и снова рычит мне:

— Носом дыши!

Начинает двигаться. Это неприятно и даже больно. А ещё тошнит. И от этого страшно. Если я украшу здешнюю обстановку и одежду у него за спиной содержимым желудка, мне точно не поздоровится. Это ужасное, извращенное насилие. Теодор отвратительный тиран! И это мне придется принять так же, как член, таранящий мое горло.

Он совершает ещё несколько грубых рывков и замирает. В горло выбрызгивается теплая терпкая жидкость, её запах встает в носу. Мое лицо само кривится в гримасе отвращения. Брови сходятся на переносице. Исступленно барабаню ладонями по бедрам Теодора, но он не ослабляет хватку.