Книга Дикарка для ректора Высшей академии ведьм, страница 88 – Алиса Линд

Аппетита нет, но я все же открываю еду. Белесая жижа, по консистенции напоминающая сопли. Ковыряю её ложкой, борясь с тошнотой. Мне понадобятся силы, если я таки найду способ напасть на кого-то из персонала, так что зажмуриваюсь и кладу одну ложку в рот. Смесь оказывается склизкой, но сладкой. Похоже, какой-то протеиновый коктейль. Её тут совсем немного, ложек десять выходит, но, закончив, я ощущаю насыщение. Даже будто переела. Запиваю водой и снова забираюсь на каталку.

Наваливается смертельная усталость, клонит в сон. Может, в еде или воде был седатив? Но я даже не успеваю додумать эту мысль — проваливаюсь в небытие.

Будит меня пикаюищй звук замка на двери. Поднимаюсь на локти, чтобы посмотреть, кто пришел, и тут же падаю обратно. Снова меня парализовали.

Здесь та же медицинская бригада, только уже в халатах, а не комбинезонах. Выявили, что я не заразная? Хех.

Леонард входит в палату последним.

— Мы провели генетические тесты, Анита, — произносит довольным тоном. — Как я и предполагал, данных недостаточно. Мы выяснили только то, что и так задокументировал Кевин Биддл, который первым тебя изучал.

Леонард печально вздыхает, а медики что-то делают вокруг, но мне не видно, и голову я повернуть не могу.

— Я бы все отдал, чтобы не убивать тебя. Ты уникальна, разве можно так распоряжаться исключительно ценными ресурсами? — он остается в поле моего зрения так, чтобы скося глаза я могла его видеть. — Но твои родители сами создали все предпосылки. Они уничтожили данные по генетической последовательности. Все это время я пытался повторить их успех. Ты не поверишь, сколько за это время было рождено маленьких ведьмочек и колдунчиков, которым передалось только одно направление. Все без толку. Скажи спасибо родителям, что они сделали тебя единственным ответом на вопрос!

Каталка дергается и приходит в движение. Меня куда-то везут. В душе вскипает паника, но я совершенно ничего не могу. Вообще ничего. Только смотреть на Леонарда, который держится за металлический поручень и идет рядом.

— Ну не беспокойся так, долой слезы, девочка! — наклоняется ближе и произносит сюсюкающим тоном. — Ты послужишь Ковену, станешь первым кирпичиком на пути к величию нашей расы. Может, хочешь сказать последнее слово?

Он поднимает голову и обращается к кому-то, идущему впереди:

— Энтони, позволь Аните говорить!

Я не чувствую, как это происходит, но мозг каким-то своим чувством понимает, что мне доступна речь.

— Ты больной ублюдок! Выживший из ума старикан! Хочу, чтобы ты сдох! — вырывается первее, чем успеваю отфильтровать, что говорю. Во мне бушует лютая ярость. Если бы не паралич, я бы прямо зубами вгрызлась ему в глотку. Это точно.

— Мы услышали, — Леонард кивает с невозмутимым видом. — Энтони?

Ну вот я снова не могу говорить. Да и какое ещё последнее слово я могу сказать? Я ни разу не смирилась со своей участью, дошла только до стадии гнева, похоже.

Каталка заезжает в помещение, похожее на душевую кафелем на стенах, только просторнее и с огромным цветкоподобным светильником из множества ламп под потолком. Это операционная.

Не знаю, текут ли у меня слезы, но внутри я рыдаю. Я в отчаянии. Как же хочется, чтобы Леонард сказал, что придумал ещё какие-то исследования! Смысла в этом все равно нет, только отодвинет смерть ещё на какое-то время. Почему мне так страшно умирать? Я ведь по сути даже и пожить-то не успела. Большую часть времени взаперти в детдоме, потом в плену у Теодора, а затем попала в лапы к вивисектору. Хочется порадоваться, что я видела море, плавала в бассейне, ела авокадо, научилась чувствовать других ведьм и читать мысли… Только все это бесполезно. Совершенно все.