Онлайн книга «Не родные. Малышка в награду»
|
— Андрей Анатольевич согласился дать показания? — устало вздыхает Алекс. — Да. У вас есть фотографии тех лет, Александр? Попросите секретаря прислать групповые снимки. — Точно. Это хорошая идея. — Маруся, и ты не удаляла, — встревает мама. Разливает по чашкам чай с чабрецом и ставит поднос на стол. Стыдоба-то какая… Не удаляла, да. Не могла забыть Сашу, мою работу, наше прошлое… Даже после свадьбы с Ромой оставила фотографии… — У меня есть папка с фотографиями. Ее отправила мне твоя бывшая секретарша Тоня прямо перед… Перед моим отъездом домой. Мне и в голову не приходило искать на них Яну. Саша, Вениамин… Я не могу больше молчать. Шрамченко угрожал мне. За Алексом следили, за моими родителями тоже. Он сказал, если я не отдам флешку с документацией фирмы, кого-то убьют. Он мне видеозаписи показывал — на них был Саша… Они каждый его шаг снимали… И моих родителей тоже. Он взял флешку и приказал убираться из города. Я не могла тогда рассказать… Я… Если бы полиция вмешалась, то… — захлебываюсь словами я. — Я не хотела тебя предавать. Тогда мое решение было правильным. Прости… Ну вот… Кажется, с плеч свалился еще один камень недосказанности. Саша закрывает лицо ладонями и замирает, пытаясь вместить в себя услышанное… Глава 41 АЛЕКС Признание Маруси словно парализует меня. Мне даже дышать становится больно… Жизнь оказалась грудой рассыпавшихся бильярдных шаров, осколками мечты… Ее словно и нет — разрушена. Собственными глупостью и недальновидностью… Как она может смотреть на меня — так? С нежностью и нескрываемой виной. Это я виноват, я подонок, не сумевший взглянуть на ситуацию справедливо. Я… Только я… В ее глазах — обещание… В моих — пустота, тупость какая-то… Я долгую минуту смотрю куда-то в угол и молчу. Мне нечего сказать. Ни при свидетелях. Наверное, мне стоит сейчас побыть одному. Поднимаюсь с места и молча выхожу из кухни. Маруся воспринимает все по-своему… Все еще чувствует несуществующую вину. — Алекс, послушай… Прости меня, я никогда бы не сделала ничего такого по своей воле, никогда… — Марусь, да разве я на тебя злюсь? На себя, — выдавливаю почти по слогам. Ловлю собственное отражение в зеркале прихожей — бледный, как покойник, осунувшийся… Меня придавила к земле ее правда. — На себя? — шепчет непонимающе. — Машка, мне нужно одному побыть… Так больно, если бы ты знала. Не от твоего поступка, а, потому что… — Ладно… — Мне столько тебе нужно сказать, но… Потом. Она неуверенно кивает, а толкаю дверь и выхожу на воздух. Иду к большой деревянной беседке под абрикосовым деревом. Выходит, влюбленных людей можно разлучить? Превратить чужие отношения в пепел… Я наивно считал, что буду любить ее вечно. Поддерживать, заботиться, лелеять. Но пришла какая-то Яна, решившая, что я непременно должен стать ее, и все разрушила… Надавила на самое больное — верность… Предательство ведь мало кто прощает… Она знала, как заставить меня бросить Машу. А я был готов простить… Верите, мне была даже легче думать, что Машка предала из-за денег. А сейчас, выходит, виноват я… Не разглядел аферы, отнесся поверхностно… Надо было разобраться, настоять на открытии дела, а я… В гордости своей купался, пил обиду, как воду из горного источника, окаменел, закрылся от всего, словно и не видел ничего другого… |