Книга Предатель. Точка невозврата, страница 91 – Марта Макова

"О-бал-деть" — мысленно вторила я дочери и медленно вытянула свою ладонь из лапы Эда.

Где-то в животе порхнули крыльями бабочки, разгоняя по телу волну наивного, давно забытого, какого-то девичьего радостного восторга.

Признание в любви. Не просто ставшие привычными, почти дежурными, слова при прощании в прихожей, или после супружеского секса, а сказанные впервые, когда ещё ничего не ясно с совместным будущим, когда ещё не было первого поцелуя и говорящий человек не уверен в том, что его чувства взаимны. Просто признание, когда ты не в силах умолчать о своих чувствах.

— Не так я планировал это признание, прости. — улыбнулся обалдевшей мне Эд.

Он планировал.

Я не нашлась что сказать. Растерялась как девчонка. Кажется, даже покраснела, поэтому поспешила отвернуться к окну.

— Может, остановимся и выпьем кофе? — пискнула я и закашлялась. — Я завтрак приготовила. Бутерброды.

— Если вы голодные. — согласился Эд. — Через несколько километров заправка. Там есть удобные столики и кофе неплохой. Нам ещё больше часа ехать.

— Да, давайте остановимся. — я испытывала непреодолимое желание куда-нибудь сбежать из машины. Спрятаться и отдышаться. Успокоить волнение, накрывшее меня с головой. Ну чисто девчонка, которой впервые признался в любви понравившийся взрослый парень. И страшно, и от восторга задыхаешься.

— Мам.

Я мыла руки, когда Дашка подошла ко мне со спины, обняла за пояс и положила подбородок мне на плечо.

— Это так странно, мам.

Мы встретились взглядами в зеркале над раковиной. Дашкин задумчивый, даже немного грустный и мой взволнованный.

— Что, Дашуль?

— Я не хотела обидеть, мам. Просто всё так резко изменилось. Вы с папой больше не вместе, и у тебя есть Белецкий. Никак не могу привыкнуть к этой мысли. Что нашей семьи больше нет. — вздохнула Дашка. — Мне немного страшно и тревожно. Иногда мне кажется, я вам никому не нужна. Ты вот со своим Эдуардом Борисовичем будешь, папа тоже себе кого-нибудь найдёт. А я?

— Глупости. — я обернулась и обняла дочь. — Ну как ты можешь так говорить?

— Когда ты ушла, я почувствовала себя брошенной. Ненужной тебе. Ты так легко оставила меня.

— Совсем нелегко. — грустно улыбнулась я. — Я хотела, чтобы ты ушла со мной.

— А я хотела, чтобы вы с папой помирились.

— Это невозможно, Даш.

Я заправила выбившуюся прядь Дашкиных волос ей за ушко, и в этот момент дверь открылась и туалет зашла женщина.

— Пойдём. — взяла я Дашку за руку. — Туалет на заправке не лучшее место для разговоров.

— Я всё понимаю, Даш. — говорила я, пока мы, не торопясь, шли через небольшую парковку к машине Эда. — И страхи твои понимаю. Тебе не нужно бояться и не стоит так переживать. Ты всегда будешь нужна мне. Я всегда буду рядом с тобой.

Дашка шмыгнула носом, а я обняла её за плечи. Вот так в обнимочку мы подошли к машине, и ждущему нас Эдуарду.

— Всё нормально? — просканировал нас взглядом.

— Да. — вяло улыбнулась Дашка, а я молча кивнула.

— Немного осталось. — Эд открыл нам обе дверцы, переднюю и заднюю. — Устраивайтесь поудобнее, девчонки.

По счастью, разговоров о любви больше никто не заводил, и остаток пути мы ехали в молчании, под тихую музыку, льющуюся из колонок.

"Леспромхоз" — гласила надпись на указателе, за которым мы свернули на прилегающую к трассе дорогу.

— Почти приехали. Устали? — обернулся к нам Эд.