Книга Игра в убийство, страница 38 – Людмила Мартова

– И что именно мы будем есть? – спросила Яна, улыбаясь. Глядя на него, она улыбалась почти всегда.

– Печеное вепрево колено, – серьезно ответил он.

– Что-о-о???

– Это национальное чешское блюдо. Моя матушка умеет его готовить как никто другой. Вот представь. В идеале берется нога дикого вепря, ну, кабана. Но так как это возможно не всегда, то матушка моя обходится свиной рулькой. Кусок мяса промывается, просушивается полотенцем, обсыпается смесью душистых трав.

– Каких трав? – заинтересованно спросила любившая готовить Яна.

– Перец обязательно, соль, само собой, петрушка, майоран, имбирь, лавровый лист и тмин. Затем все это великолепие заливается двумя литрами темного пива. Чешского, разумеется. Кастрюлю плотно закрывают крышкой и варят рульку примерно три часа, не меньше.

– А в скороварке нельзя? – усомнилась Яна.

– Ни в коем случае. Важно именно три часа, иначе все будет не то. Затем вареную рульку выкладывают на сухой, прогретый в духовке противень, как следует натирают чесноком, поливают соевым соусом, обмазывают медом и снова посыпают перцем. А затем сбрызгивают оливковым маслом. Томят в течение получаса в духовке и подают прямо к столу. Знаешь как вкусно? Ум отъесть можно.

– Откуда же мне знать, – засмеялась Яна. – Я же до этого момента никогда не была в Чехии. И ты знаешь, – тут она стала серьезной, – у меня такое чувство, что раньше я вообще не жила. Я имею в виду до встречи с тобой.

– Наша жизнь только начинается, – так же серьезно ответил он и привлек ее к себе. – В ней все будет, не только печеное вепрево колено. Я тебе обещаю.

Яна уткнулась носом ему в плечо, сморгнула непрошеные слезы и вдруг увидела, как по Карлову мосту удаляется от них пожилая пара – мужчина и женщина, ведущие на поводке двух собак. Акита-ину степенно вышагивала рядом с хозяином, а вертлявая и юркая собачонка породы джек-рассел-терьер так и норовила выскочить вперед, натягивая поводок в руках старушки.

Над Влтавой, над городом, над башнями плыл и плыл запах сирени и каштанов, разливался задорный собачий лай, и от острого чувства счастья Яна вдруг на миг перестала дышать.

Вокруг было очень много синего и белого. Синее небо с кружевными облаками, белая палуба и свернутые паруса барка «Седов», белые рубашки и фуражки офицеров, синева Аленкиного шарфа, наброшенного поверх белой футболки с длинными рукавами – надетой совершенно случайно, но оказавшейся очень к месту.

Вода в океане казалась голубой, и даже здание морского вокзала с надписью «Петропавловск-Камчатский» отливало голубоватой сталью из-за отражающегося в стекле фасада неба. Настроение тоже было сине-белым, и Аленка все прислушивалась к внутренним ощущениям, с удивлением обнаруживая, что куда-то бесследно пропала бушующая там полгода назад чернота, пару месяцев назад плавно перешедшая в серость.

В этом году все вокруг казалось блеклым и каким-то смазанным, лишенным привычных очертаний. Неопределенность, вызванная пандемией, вся эта неразбериха с работой, отсутствующий горизонт планирования, закрытые границы, страх за здоровье близких, крах привычного уклада жизни, из которой словно ветром сдуло милые привычки вроде субботнего семейного обеда в уютном ресторанчике или походов в театр. В Аленкином случае все это было лишь фоном, театральной декорацией в ее собственной драме (полгода назад она искренне считала, что трагедии), связанной с крушением фундамента ее жизни – семьи.