Книга Абсолютно неправильные люди. Ветер перемен, страница 52 – Ольга Назарова

Она вела машину, время от времени косясь на Василису, которая нервно ощупывала макушку, освобождённую от Гаврилы, потирала ладони, теребила чёлку, короче являла собой образ человека растерянного и даже несколько потерянного в пространстве.

– Я не понимаю! – наконец-то выдала она. – Ну, почему? Чем я вам всем так не нравлюсь! Я же говорю правду! Это же важно – говорить людям о нaсилии!

– Вась, честно хочешь? – поинтересовалась Марина, дождалась утвердительного, хотя и неуверенного кивка, и продолжила. – Понимаешь, не нужно лезть в отношения чужих людей и пытаться в них копаться. Они – взрослые, самостоятельные и сами разберутся.

– Но нacилие… Об этом нужно говорить! – убеждённо закивала Вася.

– Только тогда, когда оно реально есть… Понимаешь, весь этот шум, когда в нормальных семейных отношениях ищут что-то патологическое, вообще-то очень вредит. Погоди… я тебя слушала весь вечер, ты сама захотела узнать моё мнение, вот и получай его. Ты сказку про мальчика и волка помнишь? Когда пастушок вопил: «Волк, волк, волк», к нему на помощь бежали люди, а потом выяснялось, что никакого волка нет. А потом, когда волк реально прибежал, никто не откликнулся на крики о помощи, просто потому что все привыкли, что это ерунда… Так и тут. Само слово, страшное, угрожающее слово попросту замыливается. Ну, сравни удар с обыденным приготовлением еды, которое никому не доставляет боли, проблем или обиды? Сравни глажку рубашки с осознанным унижением, которым один супруг изводит другого? Несопоставимо, да? И как себя должна чувствовать реальная жертва, попавшая в беду, когда её беда будет утоплена в щебете о нaсилии завтраком или моральном унижении, полученном от неперезвонившего парня – случайного знакомого?

– Вот поэтому мы и называем разные вещи разными терминами! – с жаром подхватила Вася.

– Вась, мы, это кто?

– Те, кто пережил нaсилие! – с гордостью высказалась Вася, и Марине страшно захотелось всё-таки что-то этакое сделать… Вот, например, взять бутылку минералки и вылить на «многомудрую» гулкопустую часть тела, которую Вася по недоразумению считала своей головой.

– Вась, а какое такое нaсилие ты пережила? – Марина разумно припарковала машину около сквера и заглушила мотор, рассудив, что не стоит заканчивать вечер какой-нибудь форс-мажорной ситуацией на дороге.

Длинный перечень обид, обидок и подозрений на то, что они были, Марина выслушала стоически, правда успела посердиться на своих родичей.

– А слабо было с детёнышем поговорить? Хотя… иногда от малознакомых людей что-то можно услышать лучше, чем от родных – парадокс, однако…

Когда Василиса выдохлась на сегодняшнем походе в гости, где оказывается, её тоже обидели, Марина тяжело вздохнула и принялась в пух и прах разбивать доводы племянницы.

– Так, давай сначала… Вот ты – маленькая девочка и тебе не купили что-то, чего ты хотела, заставляли есть то, что ты НЕ хотела, не позволяя питаться в Макдональдсе, заставляли учиться. Хорошо! Только это мы с тобой уже обсуждали на примере валика от дивана, так что из обид подобные вещи можешь вычеркнуть. Договорились?

Сложно это… вот ты такой оскорблённый и униженный, перебираешь список своих обид, как бусинки ожерелья, а часть из них, таких привычных и знакомых бусин, фррр и растворяется, как их и не было. Но Марина не оставила шансов Васе, и пришлось признать, что да… пожалуй, может быть, это и не было таким уж нaсилиeм над драгоценной Васиной личностью.