Книга Абсолютно неправильные люди. Ветер перемен, страница 55 – Ольга Назарова

Зонт молчал, то есть проклятая Елизавета не пела, но почему-то легче от этого не было!

Валенков, который должен был дожать Максима, внезапно позвонил и начал юлить, утверждая, что Макс, вместо того чтобы испугаться увольнения, сам угрожает тем, что уйдёт и переедет на работу за рубеж. Этого варианта Вяземский не ожидал… И он сам и наиболее одарённые члены его семьи неоднократно получали предложения такого рода, но был один нерушимый принцип: «Вяземские работают в России!»

Даже в девяностых, когда с финансированием научных институтов было всё откровенно плохо, а за границей предлагали золотые горы и молочные реки, Вяземские зубами держались за свой немодный тогда принцип. Антон было попробовал поговорить с отцом о своём возможном контракте на работу в Германии, но получил такой взрыв эмоций, что до сих пор вспоминал об этом с содроганием.

– Все поколения нашей семьи, все твои предки работали именно на благо своей страны! Не какой-то другой, а своей! Ты меня понял? Нашей династией в тебя слишком много вложено, чтобы ты трусил всем этим, работая на химический концерн в ФРГ! Подумаешь, концерн! Фабрика по производству шампуней и стирального порошка! Услышу ещё что-то такое – отрекусь!

Да, было трудно, да, пришлось принимать деньги от мужа Софии, который тянул и содержал всю семью Вяземских, но принципу они не изменили! И тут… Максим?

– Это точно интриги дипломатической бабы! – решил Вяземский. – И зонт с видами Парижа наверняка не просто так – намекает! Нееет, это уже невозможно!

Его чрезвычайно раздражала вся эта ситуация ещё и потому, что в последнее время у него одна за другой шли совершенно потрясающие научные идеи!

– Работать бы и работать, а приходится заниматься всякой ерундой! – рычал он, распахивая высокое окно в сад и уже привычно переступая через рыжую курицу. – Ты опять тут? Кыш отсюда! Тоже мне… химик-любитель!

В кустах что-то шуршало и издавало странные икающие звуки. Академик даже голову не повернул – счёл ниже своего достоинства выяснять, какую ещё чокнутую птицу завела его внезапно сошедшая с ума невестка.

Также Вяземский проигнорировал высунувшуюся из жасмина лысую птичью головёнку с рогом на макушке – цесаря Адама, который бдил и сканировал окрестности на предмет обеспечения безопасности своей обожаемой половины.

Адам проводил взглядом высокого худощавого типа, уверенно шагавшего в сторону курятника – этот людь был признан громким, но неопасным – цесарок не трогал.

– Ааа, Игорь Вадимович, доброе утро! – лучезарно улыбаясь, приветствовала его Елизавета. – Вы к Мариночке? Она на работе.

– Нет, я не к ней, а к вам! И ничего доброго я в этом времени дня не вижу! – брюзгливо отозвался академик.

– Как скажете, – пожала плечами Елизавета, подходя к дому академической невестки и складывая зонт, под которым она пряталась от слишком жаркого солнца, – Чай? Кофе?

– Яду! – хмуро откликнулся Вяземский. – Только яд мне и может помочь пережить ваше присутствие.

– Значит, не напрасно я приехала! – рассмеялась Елизавета Петровна.

– То есть вы признаёте, что явились, чтобы портить мне жизнь? – уточнил академик.

– Нет, не портить вашу жизнь, мне до неё по большому счёту нет никакого дела, а не дать вам испортить жизнь моей внучке и её мужу, – мягко поправила его Елизавета Петровна.