Книга Кот по имени Семён Семёнович Горбунков, страница 46 – Ольга Назарова

— Интересно, а чего он добивается? — вдруг призадумалась Марина.

— Свободы… Свободы от любых посягательств на его личность, и, плюс к этому, денег. Как можно больше денег отца. А Петр Иванович не считает нужным спонсировать любую его прихоть — только развитие бизнеса.

— Вот он и приладился крысячить? А братьям палки в колёса вставлять тогда зачем?

— Ну, как же… они с детства не ладят и прилично. Больше всего Андрей Петрович опасается, что Николай и Евгений объединятся. А ведь так уже было — Николай всегда защищал младшего от Андрея. Так что теперь Андрей мало того, что наслаждается тем, что им пакостничает, не даёт развиваться, так ещё и сотрудничать не позволяет — искусно подливает масла в огонь, намекая каждому, что это другой вредит.

— Но Петр Иванович может лишить денег их всех… — с сомнением протянула Марина. — Или нет?

— Петру Ивановичу позарез нужен наследник или наследники его дела. Реальные помощники и надежда на продолжение. Кроме этого, есть ещё и его супруга. Она уже лет восемь практически постоянно проживает за рубежом, но убеждена, что уговорит мужа финансировать Андрея сколько нужно и в любых масштабах, — объяснил Хантеров, — Ну, что же… если я ответил на ваши вопросы, может быть кофе? Перед моими визитами к братьям я думаю, это будет не лишним.

Марина улыбнулась начальнику.

— Насколько я понимаю, у вас давно готов план?

Хантеров бесстрастно кивнул. — Надо как-то заканчивать эту ситуацию и надеюсь, нам удастся это сделать.

Для Елизаветы Петровны какаду Гаврила служил интереснейшим объектом наблюдения… Точнее даже не он сам, а реакция новых людей на его особу.

Она с превеликим любопытством ожидала первой встречи Гаврилы с Ириной и теперь, элегантно наглаживая толстую серую Буню, наслаждалась опаской, изумлением, несмелым восторгом и окончательно-бесповоротной симпатией Ирины к какаду, слетевшему с плеча его хозяина и прибывшему знакомиться с новым человеком.

Общительный и обаятельный Гаврила мог быть противным, вредным оруще-кусючим и пакостничающим на каждом шагу типом, но, если человек ему нравился… оооо, Гаврила расцветал, начинал строить глазки, играть хохлом на голове, расправлять крылья, поворачиваться вокруг своей оси, демонстрируя свою нескромно-элегантную особу.

— Ещё одна людская беспёрая мягкоклювая страшилка, — пожалел бедняжку Гаврила. — Да что же им так не везёт-то! Каррык какой-то, а не люди! Надо уделить внимание! Кто, если не я?

— Не волнуйся! А лучше вообще делай вид, что его тут нет! — проинструктировала Мурьяна Семёна Семёновича, над которым взяла шефство в силу сходной селёдочно-полосатой окраски, его природной мягкости характера и очевидной безопасности кота Горбункова для её личного кактуса. — Это птицепсих… Я с ним воюю!

— Зачем? — изумился Семён Семёнович, который и знать не знал, что есть птицы больше и громче, чем вороны.

Он с явной опаской косился на Гаврилу и с уважением — на Мурьяну.

— Не зачем, а за что! За кактус! Этот птицепсих его жрёт! Мой кактус! Представляешь?

Сёма откровенно не представлял. Он вообще не понимал, зачем трогать вон ту нелюбезную колючку.

Впрочем, кактус этого тоже не разумел, поэтому при появлении Гаврилы машинально ёжился и щетинился.

— Вот и я не понимаю! — возмущалась Мурьяна, сверкая глазами на распушившегося Гаврилу. — Ты бы за своей хозяйкой присматривал, а то этот крикух запросто её себе зацаплапает! Вон, смотри, смотри, уже когтищи протягивает!