Книга Кот по имени Семён Семёнович Горбунков, страница 59 – Ольга Назарова

Голос деда из глубины дома легко перекрыл весь этот шум.

— Ирина, иди ко мне! — позвал он, и она пошла. Пошла, даже не оглянувшись на отца и тётку, но с радостью обнаружив, что мама идёт рядом.

— Привет, дед! — Ирина всегда испытывала особое чувство, переступая порог этого кабинета — робость, радость, гордость за деда, чувство принадлежности к чему-то великому! Зато сейчас, ко всему этому присоединилось чёткое ощущение того, что она выходит на сцену в каком-то Шекспировском спектакле.

— Здравствуй! Почему ты уволилась из института в Новосибирске? — академик Вяземский прекрасно знал, что ответ на любой вопрос должен начинаться с начала.

— Честно? Потому что они по твоей просьбе начали делать за меня мою же работу и злиться из-за этого… Я не хочу быть «навязанным тухлым яйцом», понимаешь, дед?

Академик только крякнул в раздражении.

— И кто же тебе это сказал? — крайне мрачно уточнил академик.

— Наверное, тот, кому было неприятно моё особое положение! — в тон деду ответила Ирина.

— Я не просил о том, чтобы у тебя там было особое положение, — проворчал Вяземский.

— Да, но о чём-то просил, верно? — Ирина точно помнила, как она объясняла деду, просила и умоляла дать ей самой попробовать выстроить свою карьеру, свою работу, свою жизнь.

— Как ты разговариваешь? Как смеешь ты так разговаривать с дедом? — втиснулся в кабинет семейный арьергард, состоящий из отца и тётки. — Отец, ты же не знаешь! Твоя внучка уволилась из приличного исследовательского института и перешла… я даже не знаю, как это сказать… В какую-то фирмочку, нет на заводик… только представьте себе… заводик! По производству кормов для животных и шампуней!

— Невероятно, немыслимо! — верещала за спиной брата София. — Это позор!

Марина Леонидовна открыла было рот, чтобы заткнуть этих элитно-химических критиков, но краем глаза заметив выражение лица академика, решила разумно промолчать. Более того, когда Ирина собралась возразить отцу и тётке, мама её остановила, незаметно пожав руку и чуть качнув головой.

— Иногда разумнее дать людям высказаться, — решила Марина Леонидовна, с радостью осознав, что дочь её поняла и послушалась. — Вон, у Игоря Вадимовича уже брови встопорщились — вернейший признак того, что он пребывает в крайнем раздражении! И что-то мне сильно кажется, что это самое раздражение будет выплеснуто не на Ирочку. А если он даже и попробует что-то высказать моей дочери, то сильно и быстро пожалеет! Впрочем, Антон тоже пожалеет! Взял моду…

Взявший моду Антон активно и трудолюбиво ухудшал своё положение, высказывая дочери о том, что это надо быть исключительно тупой и неблагодарной, чтобы не ценить великую честь родиться в такой семье, как их, с таким дедом и таким отцом, как он!

— Почему ты не посоветовалась? Как ты смела? Я бы запретил, я бы не позволил тебе нас так позорить! — бурно жестикулировал Антон.

— Да, почему? Почему ты хотя бы со мной не посоветовалась? — возмущалась тётка София.

— Да с чего бы? — удивилась Ирина. — Вы, тётенька и с родным сыном-то нечасто общаетесь… А уж со мной и подавно. С какого перепуга я с вами должна откровенничать, а ты пап…

— Антон и София, я вас разве звал? — исключительно холодно спросил академик.

— Папа, но ведь она… — заторопился Антон нажаловаться на дочь.