Книга Снежный дом со свечой на окне, страница 34 – Ольга Назарова

Правда, почему-то ругаться не хотелось Видимо, сказывалось чрезмерно активное окончание года, так что сошлись на совместном одобрении средств и закупке новой партии продуктов.

Второго января Андрей, вспомнив, что у него есть старый приятель в Питере, укатил к нему, а Милана заскучала. Ехать в город было неохота — почему-то не хотелось видеть людинь и человекинь, а старые подружки, кто с ней ещё общался, поразъехались на праздники кто куда…

— Ну скучно же! Скукота! Пойду, что ли, прогуляюсь, — Милана шла по расчищенной дороге вдоль обочины, радуясь, что машин нет и можно идти легко, а не тонуть в глубоком снегу.

Впрочем, в снег она влезла — очень уж хотелось сделать селфи на фоне изумительно заснеженных ёлочек. Пока фотографировалась, увлеклась, зашла за еловые лапы, а потом услышала звук мотора.

Машина двигалась неспешно — низкая посадка не давала разогнаться, тем более что пара, едущая в автомобиле, была очень занята — активно ссорилась.

— Да с чего ты, дyрaк, решил, что сейчас год собаки? А? — громкий женский голос чем-то напомнил Милане Эмму, вот она машинально и прислушалась, а потом удивилась — почему так хорошо слышно разговоры этих людей?

— Наверное, открытыми окнами едут?

Оказалось, что не с открытыми окнами, а с приоткрытой дверью, через которую женская рука с чёрно-блестяще-фиолетовым маникюром выпихивала наружу странную сумку с кокетливо повязанной на ручке золотой мишурой.

— Ксюнь, может, продадим? Ну она ж денег стоит! Не, я недорого купил — хозы уезжали, а она последняя из щенков была, так что по дешёвке продали, но всё равно, это ж деньги… — пытался возразить мужчина. — И потом… Как-то жалко!

— Жалко у пчелы! А у меня за ночь погрызенные новые туфли, перекушенный зарядник от смартика, три лужи на ковре и испорченный халат! Так что с тебя деньги на всё это и подарок! Нормальный подарок, понял? И давай уже скорее, а то в гости опоздаем!

— Эмма бы одобрила, — машинально подумала Милана, глядя, как сумка летит в глубокий снег на обочине, а машина по-прежнему неспешно удаляется. — Очень боевая Ксюня, просто огонь!

Какой бы Милана ни была, но мысль о том, чтобы уйти не оглядываясь, ей даже в голову не пришла! Проводила машину взглядом, не желая нарываться на объяснения с этими типами, и нырнула в глубокие снежные отвалы.

— Чего оно молчит-то? — думала Милана, — Оно что, замёрзло?

Добраться до перевёрнутой и ставшей на попа клетчатой переноски было непросто, но Милана справилась, а потом, потянув к себе ручку сумки, заглянула внутрь.

— Ой… — она уставилась на два круглых тёмно-карих глаза и миниатюрную лохматую мордочку изумительно абрикосового цвета. — Ты чего молчишь?

— Я боююююссяяя! — проскулил собачий ребёнок. — Она кирчала и била болено!

Милана в собаках ничего не понимала, но сообразила, что в тонюсенькой матерчатой переноске щенку, несмотря на его шёрстку, очень холодно — вон как озноб бьёт.

Переноску она брать не стала — вот ещё мусор чужой подбирать, вытащила щенка, сунула его себе за пазуху и выбралась на дорогу, преодолев ещё один рубеж снежного отвала.

— Туфли ей погрызли! Да чтобы у тебя вся обувь поразвалилась! — шипела Милана, торопливо шагая к коттеджу. — И этот тоже… «купил задёшево, но жаааалко»! Если тебе жалко, почему разрешил этой людине… тьфу, бабище злобной, такое творить?