Онлайн книга «Дорога к себе»
|
— В том, что на старшего всегда было больше надежды — если что с родителями, старшие младшим помогали да растили. Да и потом тоже были опорой. Нет, не в плане повесить все проблемы на шею старшего, а в плане надёжности — к кому ещё прийти посоветоваться, к кому за поддержкой-то идти? А ты только про деньги и имущество отцовское рассуждал, а о том, что не хозяин своим родителям, а опора для братьев, и не подумал. — Я им точно не хозяин! — Да? Так ты ж почти прямым текстом отцу сказал, мол, катись, мне от тебя только деньги и нужны! А он… — А он меня выгнал! Андрею помог, а мне? — А тебе он дал самое дорогое, что у него из имущества есть — дом родителей! В этом доме наша семья с Наполеоновского нашествия жила! Да, его перестраивали, конечно, много раз, но он стоит на том же месте! И вот эту драгоценность он тебе дарит! — Да он же запущенный! Там всё заросло! — Просто потому, что Петька не хотел садовника нанимать. Он сам, когда приезжал, тогда всё и делал. Маруся Андреевна помолчала, а потом сказала негромко: — Говорят, где сердце ваше, там и сокровище ваше. Отец тебе именно это сокровище и дал — то самое место… В комнате стало тихо… и в этой тишине ясно прозвучал щелчок замка. Лена, которая зашла в комнату, хмуро осмотрела Николая и сказала: — Вы… то есть ты, кажется, куда-то торопился? Николай покосился на бабку, но та сделала вид, что очень устала и милостиво кивнула ему, заканчивая аудиенцию. — Актриса! — решил он, шагая за свеженайденной сестрицей… — Надо хоть посчитать за сколькоюродной сестрицей? Хотя… какая мне разница. Уже выходя за калитку, он обернулся и спросил: — А почему ты никогда к нам не приезжала? — Зачем? Чтобы ты обливал меня презрением и шипел про деревенских нищебродок? — Лена вскинула подбородок. — К Женьке я ездила и к дядьке Петру тоже! — Прекрасно! Ну и оставайся деревенской нищебродкой! — ожидаемо прошипел Николай, захлопывая за собой калитку. За спиной раздался ядовитый смех: — Есть люди, называя которых идиoтaми, несправедливо оскорбляешь идиoтoв. Зря бабуля только время на тебя тратила! Ничего-то ты не понял. — Ишь, понимающие все какие! — Николай дошёл до дома, по пути крепко заперев и калитку — чтобы Валентина не нарисовалась, и входную дверь — чтобы можно было высказать наболевшее без посторонних ушей. — Сердце тут его! На нафига мне всё это? Куча каких-то кисельных родственников на седьмой воде, фотки старые, истории эти? Я — сам по себе! Имею право жить, где мне лучше и один! Слышите, ОДИН! Он почему-то поднялся по лестнице на низковатый чердак и заметался там. Эхо, поселившееся в пустом помещении, послушно отозвалось: — Дин-дин-дин… — словно звонил колокол по кому-то… Только вот по кому? — Уеду! Смотаюсь за границу и буду там жить! Никто меня там не найдёт, деньги? Денег хватит — продам питерскую квартиру. Поеду к морю… в Тайланд, к примеру! О, кстати! И эту халупу тоже продам! — Дам-дам-дам… — откликнулось эхо. — Продам и пусть знает! Да! Я вот такой — и нечего на меня рассчитывать было. Я не просил рожать этих… и не просил это дурацкое родовое гнездо и вообще всё это. — То? — уточнило эхо. — И то тоже не просил! — рявкнул Николай. — Отвяжись! — Жись… — хмыкнуло эхо то ли сочувственно, то ли насмешливо. Он съехал по стене, заботливо обшитой вагонкой на пол и взялся за голову. |