Книга Счастье в добрые руки, страница 43 – Ольга Назарова

А Купчинов продолжал:

– Вы, например, в курсе, что омары, ну или лобстеры, раньше назывались, морскими тараканами и шли на удобрение, корм скоту и как еда для рабов, заключенных и слуг?

– Да ладно… – изумился Евгений.

– Чистая правда. Было даже судебное дело от слуг, которые судились в Массачусетсе. А знаете, что требовали? Чтобы их кормили лобстерами не чаще трёх раз в неделю.

– Вот уж не знал!

– То же касается устриц. Раньше в США, в районе Вашингтона были огромные колонии устриц, и это было популярнейшей едой бедняков. Да что там – остров Свободы, тот, на котором статуя стоит, назвался Большим островом устриц. То же самое было в Европе. Даже у Диккенса была фраза: «Бедность и устрицы всегда идут как будто рука об руку».

Евгений покосился на Сашу, которая рассмеялась:

– Это дедовский конёк. Его так доставали наши любители всего заграничного, что он специально начал искать информацию о продуктах и много чего понаходил. Даже о том, что, казалось бы, привычно.

– А например? – спросил Женя, которому действительно было интересно, и Купчинов продолжил:

– Про пиццу все знают, что это блюдо крестьян, которые смешивали оставшиеся в доме продукты, чтобы они не пропали. То же самое и макароны – паста. А буйабес? Это же просто смесь всего, что в рыбачьей лодке оставалось – тоже, чтобы не пропало, ну и поесть было что. Короче, общая идея – смешать остатки и сделать их максимально съедобными. И я не скажу, что это плохо – это умно, но делать из этого блюда высокой кухни, да ещё чваниться – перебор! Собственно, колбасу тоже можно отнести к этой категории – её ведь стали делать не из чистого мяса, а из остатков туши, обрезков, добавлять потроха, орехи, грибы, крупы, короче, получалось, что мяса там почти нет, но семья сыта. Кстати, вот про салями, да и вообще про колбасы, почему-то редко задумываются, а между тем, это оттуда же – крестьянская кухня. Просто надо было хранить мясо при комнатной температуре так, чтобы оно не портилось, вот и придумывали всевозможные методы. И ведь придумали – даже нарезанная салями оставалась съедобной до сорока дней. А ведь сейчас это считается элитным продуктом. Хотя… знаете, мы тут тоже сыграли в эту игру. Наша квашеная капуста, которую на западе традиционно презирали, оказывается, попала в новый тренд!

– Это какой же?

– Cейчас там вошли в моду ферментированные продукты. Вот как раз наша капуста это оно самое и есть! – Купчинов рассмеялся. – Честное слово, хочется нанять маркетологов и рекламщиков, да замутить тему «полезнейшего суперфуда из России».

– Вряд ли сработает, – Женя вздохнул.

– Да, вряд ли… но сработала же идея с патагонским клыкачом!

– С кем?

– О! Это история о гениальном рекламщике! Когда в сети рыбаков попадал патагонский клыкач, его с презрением выбрасывали – никто не покупал. Рыба пресная, маслянистая, неяркая на вкус, да и на вид, прямо скажем, так себе – серая, кривая пасть, зубищи из неё торчат! Короче, непривлекательная рыба. Была. Ровно до тысячи девятьсот семьдесят седьмого года. Тогда эту рыбу попробовал американский закупщик Ли Ланц. Он купил рыбу, сам её приготовил и понял, что она прекрасна – нежная, жирная, без активного рыбного привкуса. Но он понял, что название рыбу портит. Ну, как, скажите на милость, рекламировать клыкача, да ещё патагонского? И как вы думаете, он эту рыбку начал продавать? Ну же… попробуйте отгадать – вы наверняка его пробовали!