Книга Китайская гувернантка, страница 124 – Марджери Аллингем

Что-то черное и извилистое двигалось над лучом фонарика, направленным вниз на камень с железным кольцом внутри, отмечавшим колодец. Сама фигура была прикована к одному месту, но луч света деловито обегал щель, прощупывая, метаясь, останавливаясь, снова двигаясь, в то время как отбрасываемая рассеянным восходящим сиянием извивающаяся тень поднималась по белой стене и потолку.

Как неожиданное столкновение, это было шокирующе, потому что разум зарегистрировал это как невозможное, нечто, появившееся в пустой комнате без входа. Тихий комок Джулии глубоко в горле вырвал Тимоти из его застывшего изумления. Выключатели света в коридоре и в подвале с колодцем были на стене сразу за дверью, и он провел по ним рукой.

Подвал был освещен единственной качающейся лампочкой, которая давала резкий желтый свет, и теперь вся сцена предстала в поле зрения.

Раздался резкий шорох резины по шероховатому камню и тихий высокий скулящий звук, очень тонкий и короткий, когда фигура юркнула обратно под высокое окно, через которое она, должно быть, вошла. Он стоял лицом к ним, все еще раскачиваясь на своих странно приросших ногах. Даже при ярком свете он был ужасен, и это несмотря на его собственный ужас, который доносился до них, как неприятный запах. Он был высоким и феноменально стройным, но сейчас согнулся, как эмбрион, сидя в воздухе, колени и одно предплечье слегка приподняты, и весь он раскачивался, как будто был натянут на проволоку. Он был одет в черное с головы до ног, в куртку и джинсы, такие обтягивающие, что не допускали ни единой морщинки, не говоря уже о складке, а также — предмет, который придавал ему намеренный элемент кошмара, — его голова и лицо были обтянуты тесным черным нейлоновым чулком, который придавал его чертам сходство с человеческим, но не скрывал их полностью. Другим фактором, который приводил в ужас, было то, что даже на расстоянии он казался глубоко и равномерно грязным, вся его поверхность была покрыта тем тусклым переливом, который, по-видимому, достигается только старой черной тканью, валяющейся в городских канавах.

Тимоти первым пришел в себя и отреагировал единственным способом, оставшимся у молодежи этого столетия, которая была сыта по горло ужасами. Он продолжил смеяться над этим. Он указал на колодезную головку выразительным жестом, скорее, как будто не ожидал, что новоприбывшая поймет слова.

“Ты спускаешься или поднимаешься?”

Фигура хихикнула. Это был негромкий звук сопения, очень мягкий и заискивающий. Кроме того, он расслабился и выпрямился, так что ужасная согнутость, вызванная его внезапной тревогой, почти исчезла. Однако он оставался на проводах, все еще прикованный к единственному месту под окном, все еще раскачиваясь.

“Ты знаешь, что там внизу? У тебя это когда-нибудь было открыто?”

Это был мягкий, шепелявящий голос, действительно очень тихий и ни в коем случае не дурно воспитанный, но приглушенный нейлоновой маской. Ни Джулия, ни Тимоти не произносили ни слова, и их молчание, казалось, беспокоило его. Его черная чулочная маска была расстегнута вверху, и теперь он стянул ее левой рукой. Правая была либо бесполезна, либо спрятана за спиной.

Появившееся лицо не внушало оптимизма. Лицо было грубым и серым, толстый и плоский нос выступал высоко из лобной кости, в то время как глаза представляли собой узкие темные щелочки в тугой повязке из ткани. Он не был монголом, но в нем был какой-то недостаток, и современная стрижка, включавшая эксцентрично длинные локоны эльфийского цвета и намасленные черные кудри, не делала его более привлекательным.