Книга Полиция на похоронах, страница 132 – Марджери Аллингем

Все они теперь стояли в верхнем холле, и тетя Китти не выдержала.

— Я должна знать, — сказала она. — Опять случилось что-то ужасное. Я это чувствую. Я ведь предупреждала этого молодого человека… — Она снова заплакала.

— Тетя Китти, дорогая! — В голосе Джойс чувствовалось раздражение, но она обняла пожилую женщину, пытаясь ее успокоить. — Ну, а теперь, Маркус, скажите же, наконец, что произошло? — проговорила она.

— Кузен Джордж мертв, — без обиняков объявил Маркус, позабыв о своем намерении сообщить новость осторожно.

— Мертв? — воскликнул дядя Вильям, и у него отвисла челюсть. — Боже милостивый! — Ему понадобилось несколько секунд, чтобы переварить это известие, но когда прошел первый шок, он вдруг улыбнулся. — Бьюсь об заклад, что он упал в пьяном виде и сломал себе шею, — проговорил он. — И по заслугам. Хорошо сработано. Теперь мы избавлены от всех несчастий.

Тетя Китти, которая, как было принято у ее поколения, верила, что смерть списывает с человека все грехи, снова зарыдала. Джойс поймала Маркуса за руку как раз в тот момент, когда он поворачивался, чтобы уйти.

— Это правда? — спросила она. — Он умер своей смертью или…?

— Отравлен, я думаю, — ответил Маркус, которого окончательно покинула его утонченность. — Не пугайтесь.

Девушка отшатнулась от него с соответствующим выражением лица.

— Еще один, — хрипло проговорила она. — Когда же этому придет конец?

— А? — вмешался дядя Вильям, чьи неповоротливые мозги только сейчас осознали смысл последних слов Маркуса. — Отравлен? Не хотите ли вы сказать, что кто-то ему чего-то подсыпал? Еще одна тайна? Это уж слишком. Это просто проклятье какое-то. Кто-то за все это будет наказан. — Он резко умолк, и у него опять отвисла челюсть. — Боже милостивый! — повторил он.

Тетя Китти испустила тихий звук, который был бы воплем, если бы у нее хватило на него сил. Но хроническая истерия изнуряет человека, а поскольку она пребывала в этом состоянии уже две недели, ее нервы были истощены до предела, и она просто повисла на руках у Джойс, тихо плача, пряди ее седых волос рассыпались по синему халату.

Звуки тяжелых шагов, раздавшиеся в коридоре, заставили их обернуться, и они увидели, что к ним приближается инспектор Редгрейв. Его добродушное квадратное лицо выражало дружелюбие и интерес.

— Мистер Вильям Фарадей и мистер Маркус Фезерстоун, — начал он, — мы будем вам очень признательны, если вы зайдете вон в ту спальню. Инспектор Оатс хочет кое о чем вас спросить.

Маркус посмотрел на Джойс вопросительно, и она кивнула ему.

— Мы справимся, — сказала она.

Бывшая спальня дяди Эндрю напоминала морг. Инспектор Оатс, бледное лицо которого на этот раз покраснело, стоял в центре комнаты, рассматривая что-то, что держал перед ним на белом носовом платке доктор. Тело кузена Джорджа, накрытое простыней, лежало на кровати. Но в комнате не чувствовалось ни ужаса, ни напряжения, которых ожидал Маркус. Наоборот, в поведении Кемпиона еще сильнее, чем утром, ощущалось, что он радуется победе и окончанию чего-то. И это чувство передалось остальным. И явно не кузен Джордж был главным объектом их интереса.

Когда Маркус и Вильям вошли в комнату, инспектор что-то говорил, и они уловили его последние слова:

— Ну, что же, теперь мы все знаем, — говорил он. — Поставлена последняя точка. А, мистер Фарадей, вот и вы пришли.