Книга Смерть призрака, страница 14 – Марджери Аллингем

— Пресса, — не реагируя, продолжал Макс, — а также критики, мои коллеги.

— Их бы подержать в узде, как свору псов, — сказала Бэлл с явно нарастающим протестом и вдруг добавила: — Не дайте мне забыть бросить шиллинг в счетчик, иначе это помещение после шести погрузится во мрак. Мне хотелось, чтобы мы никогда не клали шиллинг в том убогом танцевальном классе, который был здесь во время войны…

Донна Беатрис шумно среагировала на эту жалобу:

— Бэлл, вы обещали никогда не упоминать об этом снова. Это же почти кощунство!

Бэлл откровенно фыркнула в ответ.

— Все, что оставил тогда Джонни, было истрачено, доходов не было, и любая монета была на счету, — сказала она. — И если бы я не поступила так, то мы не смогли бы никогда оплатить счета, в том числе и за электричество. А теперь… — она внезапно осеклась. — О Линда! Моя дорогая, как ты бледна!

Она быстро направилась навстречу внучке Джона Лафкадио, которая входила в мастерскую. Дочь единственного сына Бэлл, погибшего в Галлиполи в шестнадцатом году, была, по определению донны Беатрис, «типичным Овном».

Это определение подразумевало одновременно и нечто нелестное, как например, «дочь Марса», «молодая душа», но и некоторые вполне положительные качества, определяемые астрологическими данными. На непросвещенный же взгляд она была крепкой энергичной молодой женщиной двадцати пяти лет, чрезвычайно похожей на своего дедушку.

У нее были точно такие же густые темно-рыжие волосы, широкий рот и высокие скулы. Линду можно было бы назвать, пожалуй, красивой, но только по современным стандартам. Ее беспокойный взрывной темперамент проявлялся в каждом ее движении. Они с Бэлл отлично ладили и питали друг к другу огромную нежность. Все остальные ее побаивались, за исключением, быть может, мистера Кэмпиона, у которого всегда было множество странноватых друзей.

В тот момент она была необычайно бледна, и глаза ее из-под густых бровей светились какой-то дикой яростью. Она кивнула Кэмпиону и скользнула безразличным взглядом по Максу и донне Беатрис.

— Том находится в холле, — сказала она. — Он сейчас придет. Он принес несколько фотоснимков со своих работ, сделанных для библиотеки Пуччины. Они очень хороши. Полагаю, вы не разделяете это мнение, Макс?

Это был беспричинный выпад, и в старых глазах Бэлл промелькнула тревога, как будто связанная с чем-то давно забытым.

Макс улыбнулся.

— У Дакра есть все задатки великого человека, — сказал он. — Если бы он не зациклился на своем материале. Дакр может себя выразить в темпере. Но бывают моменты, когда он напоминает мне Анжелику Кауфман.

— Панели библиотеки выполнены как раз в темпере!

— В самом деле? Я видел лишь фотографии фрагментов с фигурами, и мне подумалось, что это реклама минеральной воды. — В тоне Макса явственно ощущалась недоброжелательность, и он мастерски наносил удары. — Я видел также его модель. Он ее вывез из Италии. Наверное, в подражание Лафкадио?

Девушка рывком повернулась к нему, невольно застыв в странном изгибе, который так нравится современным художникам. Она побледнела еще сильнее, и было ясно, что сейчас произойдет вспышка, но тут вмешалась Бэлл.

— Но где же он, наконец? — спросила она. — Я не видела его целых три года, а он ведь мой старый дружок. Я помню, как он пришел сюда маленьким мальчиком, таким чопорным, таким торжественным. Он высказал Джонни всего лишь то, что думал об одной из его картин, и Джонни положил его поперек своих колен и отшлепал за дерзость. Его мать была возмущена. Но Джонни все же потом эту картину переделал.