Книга Тигр в дыму, страница 129 – Марджери Аллингем

— Не знаю, — отвечал внутренний Эйврил, которого становилось все меньше, у которого не оставалось ни логики, ни сущности, одна покорность. — Я знаю только одно: обстоятельства так сложились, что выбора у меня нет.

— Слушай, — сказал тогда более практичный собеседник, — ну позвони этому мальчику, Люку. И прямо сейчас. Скажи ему все, что знаешь, поручи свою душу Всевышнему и ложись спать. Если тебе хочется поговорить еще и с тем, другим мальчиком, ты сможешь это сделать, когда он будет в тюрьме. Так ты защитишь и его, и себя. Кто ты такой, чтобы вводить его в столь чудовищное искушение?

— Опять-таки — не знаю, — отвечал Эйврил истинный, — я не просил, но будь мой путь таков, как ты говоришь, я бы знал то, что знаю теперь, еще тогда, во время разговора с Люком!

В этом пункте чувство юмора, вечное его наказание, принялось веселиться.

— Вот ты тут стоишь, беседуешь, как Ланселот Гоб-бо со своим другом, — заметило оно. — Не валяй дурака, Эйврил, позвони Люку!

— Я позвоню ему, когда вернусь!

— Ты не вернешься, — возразил здравый смысл. — Чего ради ему тебя щадить, одного тебя из всех? Он ненавидел тебя и боялся, еще ребенком, несмотря на все, что ты для него сделал. Так с чего бы ему слушать тебя теперь? Тебя-то он услышит последним из всех. Помнишь, как ты застал его в храме за профанацией литургии, и, когда, понаблюдав за ним и поняв, что это не невинная шалость, а осознанное святотатство, разложил его на колене? Этот мальчик от лукавого. Он был от лукавого еще младенцем. Отвратись от него, пока можешь. В этой комнате имеется телефон ради твоего спасения, воспользуйся. Тебе даже не надо вспоминать номер. Набирай полицию и настаивай, чтобы соединили с Люком.

Поскольку он все еще стоял в нерешительности, рассудок пошел на хитрость.

— По крайней мере, прими разумные меры предосторожности, — посоветовал он. — Дозвонись до Люка и скажи, что встретишься с ним в церкви через полчаса. Он может прибыть и раньше, но тут уж твоей вины не будет. Остальное предоставь Провидению, только позвони.

В темноте Эйврил побрел к телефону. Это была отводная трубка от основного аппарата в холле, сделанная в войну для предупреждения о воздушной тревоге. Расстроенный каноник уныло снял трубку.

Полная тишина в ней его успокоила. Разумеется, он оказался единственным во всем доме, кому Сэм забыл сообщить о своем усовершенствовании, и не мог знать, что внизу вся система работает.

Тишину в трубке он воспринял как знак. Набрал номер, но, так и не услышав гудков, он вздохнул и повесил трубку.

— Вот видишь, — сказал он самому себе. — Я был абсолютно прав. Я так и думал.

Он тихонько вышел из комнаты и пошел по коридору.

Храп Пайкота разносился по всему холлу, и каноник постарался выйти как можно тише, чтобы не разбудить усталого человека. Туман быстро рассеивался, и он уже смог различить тюльпанное дерево на площади. И никого. Как раз в этот момент дежурный детектив вошел в кухню, чтобы связаться со своим напарником на противоположной стороне площади, и таким образом впервые за всю ночь путь был открыт.

Не подозревавший ни о чем таком Эйврил миновал, как дитя, все ловушки и капканы, выбрался по лестнице на улицу и, пройдя вдоль высокой ограды к воротам, перешел мощеный двор, ни разу не споткнувшись в абсолютном мраке, и направился к двери в ризницу.