Книга Манящая леди, страница 33 – Марджери Аллингем

Он небрежно махнул рукой в сторону цветника.

“Начур весной”, - сказал он и покатился к маленькой белой калитке, ведущей на луг.

Когда он исчез за сараем, до потерявшего дар речи мистера Кэмпиона донесся странный звук. Мистер Лагг пел.

“Покатай меня о-хо-ховер

В туалете!”

II

Старина Строу, отец Минни, превратил помещение десятинного амбара в студию в 1905 году, когда он был на пике своей славы и вложил в это предприятие весь свой ум и около половины своих денег. Когда мистер Кэмпион вошел в нее в тот яркий полдень, когда восточные двери, способные вместить груженную сеном лошадь, были открыты небу, он снова удивился этому. Оригинальное здание, построенное из цельного дуба и того же размера и формы, что и приходская церковь, всегда оказывалось слишком дорогим для отопления, и после различных экспериментов художник отказался от борьбы и построил в северном трансепте студию внутри студии.

Эта комната была построена на высоте восьми футов над основной частью зала, так что эффект был похож на декорации, с северным окном в виде капли в задней части. Резной балкон с перилами предохранял от падения из маленькой комнаты в большую и превращался в одном конце в элегантную лестницу. Зимой за перилами можно установить перегородку, оставляя внутри большую светлую комнату. Именно здесь работала Минни, и, стоя на выложенном красной плиткой полу главного здания, мистер Кэмпион слышал, как Аманда передвигает чайные чашки наверху. Он сдержанно кашлянул.

“Он шутит над шрамами, - заметил он в разговоре, - который никогда не чувствовал ран. Это выдра, которую я вижу перед собой?”

На мгновение воцарилась тишина, а затем, к его удовольствию, послышалась возня, когда кто-то выкатился на балкон.

“Отрекись от своего отца и отрекись от своего имени”, - прямо сказал жизнерадостный голос из Новой Англии, - “или, если ты не хочешь, дай только клятву любви, и я больше не буду старым Капулетти. Выдра ошибается”.

Тринадцатилетнее личико, яркое, как лютик, с желтыми косичками в руках, похожее на чашку для питья, смотрело на него через перила.

“Привет, я Аннабель. Ваша жена здесь, наверху. Я почти все это знаю”.

“Рад за вас”, - сказал мистер Кэмпион.

“Да”, - сказала она беззаботно, - “неплохо. Пойдем, выпьем чаю. Я собираюсь позвать детей. Мы собираемся вытереть стол”. Она указала вниз, и он впервые увидел предмет мебели, который был настолько велик, что его глаз не обратил на него внимания. Это была двенадцатиногая банкетная доска каролинского периода длиной двадцать пять футов, покрытая густой резьбой снизу и гладко блестящая сверху, и она занимала половину центра главного зала.

“Это милая вещь”, - сказал он неадекватно. “Ты скользишь на ней?”

“Нет, мы одеваем близнецов в штаны с подкладкой и таскаем их за собой”, - серьезно ответила она. “Они слишком тяжелые. Это очень полезно. Я пойду и заберу их”.

“Пока нет”. Откуда-то сзади твердо произнесла Аманда. “Они в коттедже, ужинают. Они должны правильно держать балласт”.

“Хорошо, но это должно быть сделано”.

“Позже. Выпей немного молока”.

“Больше ничего, спасибо. Думаю, мне лучше пойти с вами на пристань. Там только Скат и старина Гарри Буллер, и она должна быть построена должным образом. Может быть, вы хотели бы обсудить свои планы со своим мужем? Он еще ничего не предпринял, совсем ничего.” С этими словами она соскользнула вниз по лестнице, одарила мистера Кэмпиона вызывающим взглядом и, обогнув его, выскочила в зелено-золотой полдень. Она была настоящей соломинкой, отметил он, но, к счастью, избежала носа.