Книга Всевидящее око, страница 165 – Найо Марш, Джозефина Белл, Марджери Аллингем

Паулина сразу обратила внимание на эту перемену в его характере, и ее стали мучить дурные предчувствия. Она заметила, что спасенные картины остались нераспакованными и были свалены в углу комнаты. Когда девушка предложила их почистить и посмотреть, как они сохранились, Том буквально набросился на нее и посоветовал заниматься собственными делами.

— Но почему? — удивленно спросила она.

— Потому что я так хочу. Не люблю, когда копаются в моих вещах.

— Ты имеешь в виду меня или Уинтринхэмов? Но им нравятся твои работы. А может быть, няню? Они вряд ли ее заинтересуют. Она же никогда сюда не заходит, разве не так?

— Если я в комнате, то нет.

— Она не сует нос в чужие дела. Сама мысль об этом была бы ей противна.

— С ней все в порядке, — неожиданно согласился Том и вспомнил свой первый день в Хэмпстеде, когда он пожаловался на необходимость регулярно ходить в госпиталь на перевязку. Она поинтересовалась, не очень ли сильные ожоги у него на руках, но Том заверил ее, что ничего страшного, вот только болят те места, где были волдыри. Тогда няня привела его на кухню, нашла коробку с бинтами и умело перебинтовала его. В ее руках он чувствовал себя гораздо лучше, чем в перевязочной госпиталя. Потом эта процедура стала повторяться каждое утро после завтрака, и вот одна рука уже совсем зажила, да и вторая стала значительно лучше.

— Если ты не боишься, что няня увидит твои вещи, — настаивала девушка, — хотя я не вижу в этом ничего страшного, о чем тогда волноваться?

Том оставил эти слова без ответа, просто отвел ее в сторону от сваленных в углу картин и предложил отправиться на улицу.

Прошло две недели, и наступил день, когда Паулина зашла к Уинтринхэмам и не застала юношу дома.

— Но ты можешь подождать в его комнате, — предложила Джил, впуская ее.

— В самом деле?

— Конечно.

Паулина поднималась по лестнице и размышляла о том, как прекрасна может быть жизнь, когда тебя ни в чем не подозревают и не стараются избавиться от твоего присутствия, но в то же время не стараются тебя развлечь и не поднимают из-за этого ненужной суеты. Джил просто поговорила с ней и считала ее визит само собой разумеющимся делом.

Паулина вошла в комнату и присела отдышаться. Ее взгляд привлекли сложенные у Стены картины. В ней проснулось любопытство, Тома не было, и она подошла к ним, развязала веревку и одну за одной стала поворачивать их к себе лицом.

Это была довольно разношерстная коллекция: пара его ранних пейзажей, один-два ее портрета, незаконченный портрет Кристофера Фелтона, натюрморт и едва начатый автопортрет. Обычные упражнения в технике начинающего живописца, но, несомненно, чувствовался незаурядный талант их создателя. Она помнила их все, но за эти две недели в них произошли удивительные изменения.

На переднем плане пейзажей появились зловещие человеческие фигуры в полный рост, доминировавшие над всей композицией картины. Это было довольно странно. Особенно ее пугало, что у всех этих людей, включая Кристофера, ее и Тома, были те же холодные, жестокие глаза, которые он изобразил на последнем рисунке Освальда Берка, который она нашла в студии под диванной подушкой. Это были глаза критика, которого Том ненавидел.

Она быстро вернула картины на прежнее место. Что-то здесь было не так. Что творится с Томом? Было ли это результатом шока во время пожара, или же он начал переделывать свои картины еще до этого? У нее похолодело в груди, когда она вспомнила рисунок, который Джил нашла под подушкой в старой студии. Снова эти глаза, но на этот раз еще в одном изображении Освальда Берка.