Книга Всевидящее око, страница 248 – Найо Марш, Джозефина Белл, Марджери Аллингем

— Вот, у меня записано, — наконец воскликнул он. — После долгих уговоров мне все-таки удалось выудить это из Рени. Мистер Эдвард платил ей три фунта в неделю, включая стирку. Мисс Ивэн платит ей теперь столько же. Это за полный пансион. Мистер Лоуренс платит два фунта за полупансион. На самом деле все равно за полный, потому что Рени не может смотреть спокойно, когда кто-то ходит голодным. Мисс Клития платит двадцать шиллингов, потому что ровно столько это бедное дитя и зарабатывает. И дома не обедает. Мисс Джессика платит пять шиллингов.

— Сколько?

— Пять шиллингов. Я говорю Рени: «Перестань дурака валять, как ты думаешь сводить концы с концами?», а она в ответ — мол, а я чего хотел? Старуха ест только ту гадость, которую готовит сама, комната ее под самой крышей, и так далее, и так далее. «Ты с ума сошла, — говорю я ей. — Сегодня даже пса не прокормишь на пять шиллингов в неделю». А она заявляет, что мисс Джессика не пес, а скорее уж кошка. «Кажется мне, что вы снова на сцене играете, — говорю я, — добрую фею». И тут шило вылезло из мешка. «Слушай, Чарли, — говорит она мне, — положим, я ей откажу, и что тогда? О ней придется заботиться остальным членам семьи, верно? Тогда им всем придется экономить, и кто на этом проиграет? Только я». И она совершенно права. Могла бы, разумеется, выгнать их всех, но мне кажется, для этого она их слишком любит. Чувствует, что они — какой-то особенный класс и такие безобидные и беспомощные… Ну, словно кормит кенгуру.

— Каких еще кенгуру?

— Ну, скажем, муравьедов. Любопытных и необычных. Нечто такое, о чем можно рассказывать соседям. В нынешние времена с развлечениями проблема. Выбирать не приходится.

Как обычно, помогал он себе руками и телом, изображал Рени, делая странные движения большим и указательным пальцами. Каким чудом сумел он передать острый маленький носик престарелой актрисы и ее птичье щебетание, Кэмпион не понимал, но все равно видел ее, как живую. И сразу ощутил внезапный прилив энергии, словно пробудился давно бездействовавший закоулок его мозга.

— А мисс Рут? — спросил он, смеясь. — Платила фунт и девять пенсов и небось на этом настаивала?

— Нет, — главный сюрприз инспектор приберег под самый конец. — Нет. Последний год жизни мисс Рут платила очень нерегулярно. Временами давала семь фунтов, а порой буквально несколько пенни. Рени ведет точнейшие подсчеты и утверждает, что та осталась ей должна еще пятерку.

— Интересно… А сколько Рут должна была платить?

— Три фунта, как все остальные. И вот еще что. Рени — особа состоятельная.

— Ротшильд в юбке.

— У нее есть деньги, и немало, — уныло сообщил Чарли Люк. — Надеюсь, не от контактов с Джесси Боулсом. Знаете, это подорвало бы мою веру в женщин.

— Не думаю. Будь это так, тянула бы она меня вниз среди ночи, чтобы поймать с поличным своего сообщника?

— Верно, — инспектор посветлел лицом. — А теперь я пошел заниматься делами. Мы вместе навестим почтенного директора банка? Зовут его Генри Джеймс, почему-то это имя кажется мне странно знакомым. Я собираюсь заглянуть туда часов около десяти.

— А сколько сейчас? — Кэмпион устыдился, что еще валяется в постели. Его собственные часы, видимо, остановились, потому что показывали без четверти шесть.

Люк взглянул на свою серебряную луковицу, которую извлек из кармана пиджака. Потом тряхнул ее, как следует.