Книга Смерть в Галерее, страница 56 – Марджери Аллингем

— Вы законченные глупцы, — сказал он.

— Вовсе нет. — Годолфин был оживлен и даже весел. — Не присядете ли? Мы хотим вам кое-что сообщить. Мы как раз обсуждали это, когда я вас увидел. Забавно, что мы все пришли в один и тот же ресторан.

— Мне совсем так не кажется. Возможно, я пришел сюда по той же причине, что и вы — здесь не так много знакомых. Простите за резкость, но мне кажется, вы оба сошли с ума.

— Садитесь. — Годолфин придвинул стул Фрэнсис поближе к Филлиде. В его манерах чувствовалась какая-то фальшь, и Фрэнсис вдруг пришло в голову, что он очень похож на детектива-любителя из дешевой пьесы. Дэвид, видимо, чувствовал примерно то же самое, потому что он вдруг пристально посмотрел на Годолфина.

— Неужели вы не понимаете, что это очень серьезно, черт возьми, — наконец, сказал он. — Вы все еще не вернулись к цивилизации, Долли. Проблема не в том, что скажут люди, старик. Проблема в том, что скажет полиция. За вами обоими следили, вы, наверное, это понимаете. Они просто по долгу службы обязаны делать это. Ко мне они с самого начала приставили какого-то типа.

Годолфин бросил многозначительный взгляд на Филлиду и сел на свое место.

— Сигарету? — предложил он.

Фрэнсис чуть не расхохоталась. Годолфин явно старался выглядеть пьянее, чем был на самом деле. Он попал в самую настоящую трагедию, но почему-то решил разыгрывать какую-то дурацкую комедию. Фрэнсис посмотрела на сводную сестру, пытаясь понять, что она обо всем этом думает. И была потрясена — на Филлиде был тот самый шифон, который был так небрежно разбросан в кресле в ночь перед похоронами. Его темные волны сливались с сумраком ложи, но на корсаже сияла целая россыпь бриллиантов. Алмаз, конечно, подделать легче, чем любой другой камень. Но, в любом случае, Филлиде не следовало надевать бриллианты, если она хотела остаться неузнанной. Кроме того, Фрэнсис сразу поняла, что на сестре настоящие бриллианты чистейшей воды. Она не могла отвести от них изумленного взгляда. У Филлиды было множество драгоценностей, но то великолепие, которое украшало ее корсаж, нельзя было запросто достать не только из ящика ночного столика, но даже из потайного сейфа на стене. Поразительно, но Фрэнсис их никогда не видела прежде.

Дэвид проследил за ее взглядом.

— Потрясающе, — сказал он, наклоняясь вперед. — Это новые?

Филлида не ответила, слабо кивнув в сторону Годолфина.

Дэвид откинулся в кресле.

— Да, вы действительно сошли с ума, — сказал он.

— Из-за тебя она попадет в тюрьму, Долли. Ты разве не слышал, что сказала миссис Айвори? И она совершенно права. Послушай, это уже не смешно. Я понимаю, ты, я, Филлида — мы все одного поля ягоды. Мы из поколения, которое после этой грязной войны смогло выжить в этом дрянном мире только потому, что ни к чему не относилось серьезно, над всем смеялось, в том числе и над собой, и старалось испытать и почувствовать все, что только возможно… но времена изменились. Мы повзрослели. Мы постарели. Вся ответственность сейчас на нас. И если мы во что-то вляпываемся, понимаешь, это уже по-настоящему. А на этот раз мы все очень серьезно вляпались. Ты не можешь продолжать валять дурака, как будто сейчас двадцатые годы. Это отвратительно. Да и опасно к тому же.

Годолфин неспешно откашлялся. На его лине была все та же снисходительная полуулыбка.