Книга Патологоанатом. Истории из морга, страница 120 – Карла Валентайн

Я столько лет восстанавливала и реконструировала других людей, что теперь чувствовала себя не в своей тарелке, занимаясь реконструкцией самой себя.

Отец Конноли, священник монастыря, обычно присутствовал на монастырских трапезах. Он был родом из Шотландии, носил очки с неправдоподобно толстыми стеклами и все время шмыгал носом. Его шотландский акцент был так силен, что я с трудом его понимала, и была страшно удивлена, узнав, что целых шестнадцать лет он прожил в Египте. Он работал там в археологических экспедициях, и это дало нам пищу для разговоров. Никогда не могла предположить, что буду в монастыре обсуждать костные останки с шотландским священником, свитер которого был покрыт коркой засохших соплей из его носа. Он говорил, что ему очень нравилась форма стюардесс в самолетах, летавших в Египет, так же, как и о том, что ему гораздо больше по душе Сильвио Берлускони, чем, скажем, Дэвид Кэмерон, потому что у Берлускони, по крайней мере, есть характер. Было очень забавно наблюдать, как он в одну минуту рассказывал нам какую-нибудь непристойную историю, а в следующую минуту мог заговорить о пытках и мучениках, и в том, и в другом случае, громко шмыгая носом. Он был очень цельной личностью, по меньшей мере, в этом отношении.

Для меня приобретение опыта жизни в монастыре означало аккуратное посещение служб, хотя это вовсе не говорило о том, что я была по уши занята весь день. У меня буквально взрывался мозг от сознания того, что я успевала побыть на четырех службах к половине десятого утра, то есть к тому времени, когда многие по выходным только думают, стоит ли им выбираться из постели. Мессу обычно служили просто, и это была единственная служба, на которую я ходила, а не наблюдала ее с галереи. Однако в воскресенье мессу служили торжественно и долго. По этому случаю в монастырь приезжали три, а то и четыре священника. Отец Конноли мучительно выдавливал из себя слова и было видно, что он совершенно не готов к обедне. Итальянец, отец Джино, был молод, учтив и слишком красив для католического священника, а старик, отец Пэдди, сидел в алтаре и всю службу многозначительно молчал. Он был похож на большую седую черепаху, давно миновавшую все мыслимые сроки человеческой жизни. Было такое впечатление, что он, вообще, не понимал, где находится.

Однажды утром, за завтраком после мессы, когда мы живо сравнивали апельсиновый джем с настоящим мармеладом, в трапезную вошла одна монахиня, спросить, как у нас дела. Нас было много, потому что это было воскресенье и среди нас находились и священники. Подойдя к неподвижному брату Пэдди, она спросила: «Добрый день, отец Патрик, как вы себя чувствуете?» Наступило молчание, но через некоторое время старик звучным и совершенно безмятежным голосом ответил с сильным ирландским акцентом: «Пока дышу».

Брат Джино пожаловался на боль в спине, и кастелянша Элизабет, подождав, когда святой отец покончит с тостом, вручила ему листовку с адресом массажного салона. Джино скептически прочитал ее и произнес на ломаном английском: «Но, что, если… это… убить меня?» Потом он выразил опасение, что он, священник, может, как нарочно, попасть «не в тот» массажный салон, на что отец Конноли отреагировал в своем обычном духе: «Если ты не увидишь над дверью красного фонаря, то можешь смело заходить, Джино».