Книга Патологоанатом. Истории из морга, страница 90 – Карла Валентайн

Любопытный диалог приводит Фредерик Мейнинг в своей книге «Старая Новая Зеландия». Ему однажды показалось, что он наткнулся на группу маори, которые, казалось, приветливо кивали ему головами. Оказалось, однако, что это были мокомокаи, нанизанные на шесты, завернутые в пеструю ткань и качавшиеся на ветру. Поняв это, он вдруг услышал раздавшийся за его спиной голос:

– Глядите на бошки, сэр?

– Да, – ответил я, обернувшись, пожалуй, с несколько излишней быстротой.

– Бошки теперь увидишь нечасто, – говорит он.

– Да, я тоже так думаю, – отвечаю я.

– Давно уже у нас не было бошек, – говорит он.

– Вот досада! – отвечаю я.

– Одна башка совсем поломалась, – говорит он.

– Мне кажется, что они и все-то не очень, – отвечаю я.

– Не, не, только одна, – говорит он. – Черепок расколот, и за нее теперь ничего не получишь.

– О, убийство! Теперь понимаю, – отвечаю я.

– Бошек стало совсем мало, – говорит он, сокрушенно качая своей «башкой».

– А-а, – отвечаю я.

– Недавно сделали моко одному рабу, – говорит он, – но подлец сбежал вместе с моко.

– Что? – переспрашиваю я.

– Сбежал до того, как его успели убить, – говорит он.

– Выходит, он украл собственную голову? – отвечаю я.

– Выходит, так, – говорит он.

– Какое страшное преступление! – говорю я.

Я пошел прочь, и, мне кажется, поступил правильно. Мне думалось: «Какое свободное отношение к головам в этой стране».

Этот диалог проникнут мрачным комизмом, но торговля этим, некогда священным, предметом культа, привела к громкому скандалу, который можно сравнить со скандалом «Олдер-Хэй», когда стало известно, что вся эта торговля стоила жизни многим, ни в чем не повинным людям. Эту отвратительную торговлю объявили вне закона в 1831 году. Теперь английские музеи делают все, что могут, чтобы отправить на родину останки такого рода.

В пьесе Оскара Уайльда «Саломея», основанной на короткой истории, изложенной в евангелии от Марка, надменная и страстная принцесса Саломея требует от Ирода голову пророка Иоанна Крестителя (Иоханана) на серебряном блюде. Она желает, чтобы его обезглавили за то, что он не захотел ее поцеловать. Он святой человек, считает ее вожделение грязным и нечистым, и не хочет оскверниться прикосновением к ней. Обезглавливание Иоанна – месть Саломеи. Держа перед собой его отрубленную голову, она говорит: «Ах, так ты не захотел, чтобы я поцеловала тебя в губы, Иоханан. Хорошо же! Я поцелую тебя сейчас!» Дальше следует множество язвительных строчек о сексуальных фантазиях.

Однако я понимаю, что вся эта история – чистой воды вымысел, потому что Саломея, как и подобает принцессам того времени, не качала в фитнес-клубе свои бицепсы и трицепсы, а, значит, у нее просто не хватило бы сил держать перед собой голову все время длинного разговора с ней.

Я точно это знаю, потому что мне приходилось держать в руках головы, отделенные от туловища.

Много лет назад, когда я работала в муниципальном морге, я вместе с Джейсоном посещала судебно-медицинские вскрытия в соседнем госпитале. Там судебные вскрытия выполняли, потому что их морг был намного больше нашего и располагал соответствующим оснащением и оборудованием – например, там была галерея, откуда полицейские наблюдали за ходом исследования, чтобы не «запачкаться», а криминалисты ждали извлечения улик. Когда мы однажды пришли туда около двух часов дня, там царила невообразимая суета. Я никогда не видела в морге столько людей: патологоанатом возился с видеозаписью и рассматривал фотографии, сделанные на месте обнаружения трупа, вместе со следователем и еще несколькими полицейскими. Фотографы и ассистенты устанавливали свое оборудование. Все готовились к сложному исследованию. Когда открыли мешок – это было сделано на камеру и в присутствии свидетелей – я была поражена еще больше, потому что у покойного не было головы. Обратите внимание, однако: при дальнейшем осмотре выяснилось, что голова у него все же была, но она была отделена от тела и уложена между ногами трупа, чтобы не каталась внутри мешка. Действие это было вполне логичным, но все равно было странно видеть, как кто-то смотрит на тебя из-под собственных гениталий. Во мне возникло сильное желание взять голову и приставить ее к плечам, но я не имела право ничего трогать – во всяком случае, до начала аутопсии.