Книга Легенда о мертвой Джинни, страница 127 – Энни Кей

Мы пошли в «Белый лебедь» на перекус и обдумывание дальнейших шагов. Несмотря на то что мы стали доверять друг другу, мне было сложно говорить с ним до конца откровенно. Не потому, что я его в чем-то подозревала, а потому, что находилась в тревожной стадии начала отношений, когда хочется быть безупречной во всем. Подозрения полицейских относительно меня этому никак не помогали и откровенно вводили меня в депрессию.

– Снять с меня все эти возмутительные обвинения я могу, только выяснив, что произошло на самом деле. Невозможно обелить мое имя, оставив все как есть.

– И как ты планируешь это выяснить?

Я поджала губы. План у меня был, но он напрямую касался Генри. Вот почему с друзьями намного комфортнее: с Джей Си такой неловкости никогда бы не возникло. И это тоже меня грызло изнутри: друг, вероятно, сходил с ума от неизвестности, нужно было срочно ему написать или позвонить.

Свой план я не решалась озвучить Генри сразу, поэтому начала издалека.

– Мне кажется, все так или иначе связано с твоей семьей, с тем, что произошло с Джинни двадцать лет назад.

Генри помрачнел.

– Я знаю, что тебе это неприятно, я не планирую как-то порочить память твоей сестры.

Он смотрел на меня взглядом побитой собаки, и это было невыносимо.

– Я бы хотела встретиться с твоей матерью. – Эта фраза слетела с моих губ сама собой, догнать ее и вернуть обратно уже не было шанса.

Генри смотрел на меня так, словно я только что воткнула вилку ему в грудь.

– Зачем тебе это нужно? – процедил он сквозь зубы, будто каждый звук вызывал у него боль.

– Я думаю, она сможет помочь посмотреть на то, что случилось, под другим углом, – не очень убедительно ответила я.

– Каким? – все так же бесстрастно спросил Генри.

Я подняла взгляд к потолку:

– Сейчас не могу сказать, но ты не можешь отрицать, что каждый из нас смотрит на одни и те же события по-разному. Когда я пыталась разобраться в истории моей семьи…

– Но это не твоя семья, – отрезал Генри. – Ты считаешь себя вправе вторгаться в чужую семью, в чужое горе и расспрашивать мою несчастную мать, как полицейский, даже спустя столько лет?

Его голос не звучал угрожающе, раздраженно, он даже не повысил тона. Но я немедленно почувствовала себя ужасным человеком.

– Разве тебе расследование гибели твоей семьи не принесло боль? – спросил он так же ровно.

– Оно принесло мне покой, – уверенно, но словно извиняясь сказала я.

Генри опустил голову и, адресуя слова скатерти на столе, произнес:

– Моя мать больна, и тебе это известно.

– Ты в самом деле считаешь, что я смогу сделать ей еще хуже?

Он поднял на меня измученные глаза, но если бы я сделала тогда шаг назад, все пошло бы иначе.

– Делай что хочешь. – Генри развел руками.

– Ты сможешь предупредить в больнице, чтобы меня пустили к ней?

Он утвердительно кивнул.

– Спасибо. – Я протянула руку и сжала ладонью его напряженный кулак.

Мы посидели еще несколько минут, и Генри проводил меня до «Кабана и хряка».

Я решила посвятить день тому, чтобы реализовать несколько не очень продуктивных, но точно важных дел. Обязательно нужно было позвонить Джей Си, время утекало так быстро, и, если я не хотела, чтобы он приехал и оттолкнул Генри от меня, выйти на связь требовалось в самое ближайшее время. Остаток дня я собиралась систематизировать и проанализировать всю имеющуюся информацию и спланировать свой визит к Кэтрин Харди, чтобы ничего важного не забыть уточнить у нее.