Книга Легенда о мертвой Джинни, страница 44 – Энни Кей

В замке снова было безлюдно и тихо. Мне казалось удивительным жить в таком огромном доме одному. Я тоже жила одна, и это потрясающе, но в готических стенах в одиночку, наверное, сошла бы с ума.

Генри сварил нам глинтвейн и приготовил французские тосты. Кажется, в Холмсли Вейл было принято закидываться углеводами от души. Меня вполне устраивало. В это утро я и сама не отказалась бы нырнуть в тостер, не хватало еще подхватить простуду аккурат накануне знакового для сюжета книги Хэллоуина.

Поговорив о достоинствах Мисси и езды верхом в целом, я все же решила вернуться к более интересным мне темам. После вчерашней беседы с отцом Мидом мне очень интересно было обсудить с Генри два вопроса, и первый, наиболее безопасный из них, я задала сначала.

– Друзья Джинни? – переспросил он. – Да, конечно, у нее были друзья. По правде говоря, у нее была одна близкая подруга. В детстве, наверное, всегда так: вокруг тебя может быть много ребят, но лучший друг только один, потому он и лучший, верно?

Я в знак согласия кивнула. Мой лучший друг в своем баре сейчас, наверное, безмолвно осуждал меня. А может, и критически высказывался относительно моего легкомысленного поведения какой-нибудь Эшли или Трейси.

– И у Джинни был такой друг?

– Да, – Генри подлил в мою кружку глинтвейн потеплее, – была подруга, девочка из деревни, Мэри. Хорошая девочка, но не пара нашей Джинни, конечно.

Он поднял руки, как бы сдаваясь:

– Знаю, так говорить нельзя, это снобизм. Но в данном случае вполне справедливо. Джинни была слишком хороша для всех нас, даже для нашей семьи. Не знаю, чем мы ее заслужили. Она была как маленький Моцарт. Не могу представить, чего бы она добилась, если бы осталась жива. Какую профессию бы выбрала, как осветила бы мир. Это никому еще в нашей семье не удавалось.

– Может, на нее это давило? – предположила я.

Генри вопросительно поднял брови.

– Когда все ждут от тебя каких-то невероятных свершений, – пояснила я, – это может действовать на нервы. Как будто ты уже не можешь быть просто человеком, а непременно должен делать что-то выдающееся. Все же она была всего лишь ребенком, подростком. Не думали об этом?

Генри выглядел озадаченным.

– Наверное, это прозвучит эгоистично, но, когда Джинни была жива, я гораздо больше думал о себе, чем о ней. Когда у тебя выдающаяся младшая сестра, ты можешь себе позволить не быть одним из тех, кто несет ее шлейф. Боюсь, я совсем не задумывался о том, что ее популярность и способности могли оказывать на нее давление.

– Наверное, в юности так глубоко не анализируешь своих близких?

– Пожалуй, да. Но у меня было много времени, чтобы подумать о Джинни; странно, что мне не приходило в голову то, что сказали вы.

По его тону я чувствовала, что он лукавит: конечно, это приходило ему в голову сотню раз. Но ему хотелось подчеркнуть точность моей догадки, это было очень приятно.

– Мэри бывала у вас дома?

– Да, довольно часто. Они с Джинни почти все время проводили вместе, учились, гуляли. Не представляю, когда сестра успевала делать еще что-то, кроме общения с Мэри.

– Вы общались с ней?

– С Мэри? Нет, с чего бы. Боюсь, в мой круг общения не входили маленькие девочки. И все еще не входят. – Он улыбнулся.

– Ну, пятнадцать лет – уже довольно взрослые девочки. У вас не такая большая разница в возрасте, чтобы этого не замечать.