Книга Фейк, страница 108 – Нана Рай

– Ух ты! Александра сказала, что ты мягкий и спокойный, поэтому с тобой не будет проблем.

– Где она? Что ты с ней сделал?! – шипит Даня.

– Она пленница, Даниил. Она жива, и это все, что тебе следует знать. А сейчас мне нужен ты и твой дар. – Игнат ставит на середину комнаты мольберт.

– Не понимаю, о чем ты… – Даня вжимается в спинку стула. В животе образуется тяжелый узел, грозящий разразиться болью.

– Даниил, со мной не стоит играть. – Взгляд Игната темнеет. – Александра всеми правдами и неправдами пыталась меня убедить в том, что у тебя есть способность управлять людьми. Если бы не это, вы бы нашли ее труп еще вчера. Только мое любопытство позволило ей прожить так долго. Поэтому я повторяю: не играй со мной.

– Значит, это ты убил Злату и Леонида Вольфа?

– Что я сделал, тебя не касается. Тебя должен интересовать лишь этот холст. – Игнат достает из заднего кармана пистолет и тычет в чистое полотно. – Я хочу, чтобы ты нарисовал смерть Арсения Вольфа.

– Я не могу убивать с помощью картин! – кричит Даня. – Ты хоть слышишь себя? Ты несешь чушь! Картины, способность управлять людьми… Кажется, ты помешался.

Игнат тяжело вздыхает и закатывает глаза:

– Хорошо. Будь по-твоему…

Он уходит в соседнюю комнату, и вскоре оттуда доносится женский крик:

– Алекса! – Даня вскакивает на ноги, но не успевает сделать и шага.

Игнат вталкивает в зал Александру, и она падает на колени. Руки связаны за спиной красной веревкой, а длинные волосы закрывают лицо.

– Вставай, красавица. Твой друг упрямится. – Игнат рывком поднимает Алексу на ноги, и ее голова запрокидывается назад.

Возле правого глаза багровеет синяк, на нижней губе запекшаяся кровь. Она до сих пор в ночнушке, и черный шелк подчеркивает бледность кожи. Игнат запускает пятерню в ее волосы и притягивает к себе. Глубоко вдыхает.

– Ах, этот аромат корицы… Александра кому угодно может вскружить голову. – Дуло пистолета упирается ей в щеку, и Игнат снова устремляет на Даниила взгляд: – Ну что? Теперь я больше не полоумный?

– Хорошо, хорошо, – поспешно бормочет Даня. – Алекса говорила правду. У меня есть дар.

Он смотрит в ее затравленные глаза. Да, она боится, но кое-что еще кроется на лице Алексы – опустошение, равнодушие, безразличие. Или это смирение со своей судьбой?

– Вот такой разговор мне по нраву, – улыбается Игнат. – Значит, я могу снять с тебя наручники и ты нарисуешь смерть Арсения?

– У меня правда есть дар, но если я нарисую смерть, она не сбудется. – Даня старается говорить мягко, чтобы не вызвать очередную вспышку ярости. Палец Игната на спусковом крючке не дает спокойно вздохнуть.

– Хорошо. Допустим, я поверю. – Тот щурится. – Но ведь ты можешь нарисовать что-то, что приведет к смерти? К примеру, дорога, ведущая к особняку Вольфов весьма крутая, а сейчас очень снежно. Арсений, скорее всего, расстроен и едет чрезвычайно быстро этой безлунной ночью…

– Хочешь, чтобы я нарисовал аварию? – В горле пересыхает. Даня смотрит в маленькое окошко. И правда темно, хоть глаз выколи.

– Именно. И в твоих интересах, чтобы картина сбылась. Если завтра утром я узнаю, что Арсений Вольф здоров и цел, а никакой аварии не было… – он разочарованно щелкает языком, – вы оба проживете недолго. Потому что твой дар – это единственная причина, по которой я до сих пор не убил эту милую девочку.