Книга Фейк, страница 116 – Нана Рай

Даня невольно отмечает ее фразу «была влюблена по уши». Была? А сейчас? Он подтягивает к себе связанные ноги, но все равно чувствует себя бесхребетным червяком.

– Это было так волнительно. Разумеется, я тут же загорелась желанием пойти с Игнатом. Но вот проблема: в тот вечер отец решил, что нам следует пообщаться друг с другом… – Она иронично хмыкает. – Сбежать я не могла, прекрасно знала, что отец с легкостью сдержит обещание и оставит меня не только без наследства, но и без содержания. Поэтому Игнат предложил усыпить его и даже дал мне порошок. Оставалось только размешать препарат в вине, и можно было идти на вечеринку. – Она затихает и некоторое время сидит, закрыв лицо ладонями.

– «Поцелуй серафима», – шепчет Даня.

«Я уснула в комнате отдыха, а проснулась на кухне, рядом был пакет. Я испугалась и выбросила его в урну. Толком ничего не помнила. Только бокал и льющееся в него вино».

– И ты столкнулась на кухне с Галей… – Вот кого она видела на самом деле.

Алекса кивает:

– Я так испугалась. Пока поняла, что у Галочки приступ лунатизма, сердце чуть не остановилось.

– Она все это время считала, что сама во сне высыпала наркотик в вино.

– Что? У Гали бурная фантазия. Ей лишь бы взять вину на себя, – Алекса ногой очерчивает полукруг на деревянном полу, как будто возводит вокруг себя невидимый барьер.

– А потом ты принесла то вино отцу.

– Да, – хрипло соглашается она, – Игнат хотел, чтобы я сразу же уходила, но я задержалась, хотела убедиться, что отец спит, и увидела… Ты знаешь, что я увидела. Это было ужасно. После того, как отец выпрыгнул в окно, я при первой возможности спрятала бокал. Если честно, действовала на автомате. Вспомнила о нем, когда уже вернулась в дом с тобой.

– Игнат обманул тебя. Вместо снотворного дал феклицин! – рычит Даня и шевелит руками, но тугие веревки крепко сдерживают запястья.

– Нет, нет! Он ошибся, он перепутал, – с жаром отрицает Алекса, и минуту они буравят друг друга глазами.

– Тебе так хочется в это верить? В то, что твой парень не убийца. А как же Злата? Она написала, что это она убила отца, но получается, что нет. Хочешь сказать, здесь он тоже ошибся?!

В ответ Алекса лишь закрывает глаза. Ресницы трепещут, едва касаясь белоснежной кожи.

– Он хотел защитить меня. После обвинений Златы Игнат испугался, что семья заподозрит меня. И приказал стереть с бокала отпечатки пальцев и спрятать его под ее кроватью. Обещал, что с ней ничего не случится…

– Ты продолжала поддерживать отношения с ним после гибели отца? – презрительно шипит Даня.

– Сначала нет! Той ночью, когда я оказалась у тебя, я ведь сбежала от Игната. Он пытался забрать меня к себе. Все твердил, что ошибся, что он не хотел смерти отца. Но я до ужаса его боялась. И каким-то чудом выбралась из его машины и босиком добралась до твоего дома. А потом… – она захлебывается воздухом и пару секунд молчит, – мне показалось, что здорово, если рядом со мной будет парень. Тогда Игнат не посмеет ко мне приблизиться. А чтобы ты молчал, я убедила тебя, что никому из моей семьи нельзя доверять. Но Игнат нашел способ добраться до меня через Клима. И тогда я поняла, что от него не сбежать. – Она всхлипывает.

– Теперь понятно, почему я написал слово «убийца» в твоей бывшей комнате, – цедит Даня. – Злата видела тебя насквозь. Ты загнала себя в угол.