Книга Фейк, страница 118 – Нана Рай

– А ты много раскопал.

– Не я, а следователь. В полиции знают, что это ты похитил Алексу. И что у тебя, скорее всего, был мотив убить Вольфа. Так что это всего лишь вопрос времени, когда они отыщут этот дом. – Даня поджимает губы.

Странно. Несмотря на бессонную ночь, на усталость и опустошение, он не испытывает страха. Напротив. Перед ним сидит несчастный человек, лишенный детства. Кто знает, кем бы вырос Даня, если бы его родителей убили?

– Возможно, – хмыкает Игнат. Кажется, его абсолютно не расстроил тот факт, что его ищет полиция. – Но теперь у меня есть ты, и скрыться будет намного проще. Если, конечно, не хочешь, чтобы она пострадала. – Игнат кивает на Александру.

Видимо, у него извращенное понятие о любви. Даня прикасается к синяку на лице Алексы.

– О чем вы говорите? О какой правде идет речь? – шепчет она.

– О том, что случилось двадцать пять лет назад, – резко произносит Игнат. – Два партнера – Леонид Вольф и Константин Грачев – начали зарабатывать неплохие деньги на гостиничном бизнесе возле горнолыжного курорта. И один из них, а именно твой отец, не захотел делиться. Сначала он попытался выкупить долю Константина за смешные деньги. Тот отказался. Тогда Леонид вспомнил про свои криминальные связи. – Игнат горько улыбается. – Он убил моих родителей, пускай и чужими руками. А перед этим заставил подписать договор о продаже доли задним числом. Мне тогда было семь лет.

– Нет… – Алекса прикрывает рот ладонью. – Отец был жестким и упрямым, но не убийцей. Ты что-то путаешь!

– Я сам слышал их разговор! – кричит Игнат. – Леонид сказал: продай мне долю, если хочешь жить. А потом моих родителей находят мертвыми. Я был ребенком, но не дураком, Александра! – Его глаза наливаются кровью. – Через год, когда умерла бабушка, я попал в детдом и поклялся, что отомщу. Но знаешь, что самое смешное? – Игнат горько смеется. – Пару месяцев назад я пришел к твоему отцу и предложил покаяться. Написать чистосердечное признание. Тогда бы я не стал мстить. Но он высмеял меня. И я понял, что мне будет мало смерти одного Леонида Вольфа.

Даня вспоминает запись с видеокамеры. Так вот зачем Игнат тогда заявился к нему! А ведь если бы не эта запись, у следствия не было бы улик. Но в тот момент в Игнате говорил мальчик-сирота, который не думал о последствиях.

– Пару месяцев назад? – Алекса опускает голову.

Игнат встает со стула и подходит к ней. Притягивает к себе и заключает в объятия:

– Да, детка. После этой встречи я познакомился с тобой и влюбился, как полный глупец. Признаюсь, ты испортила все мои планы. И застопорила процесс. Но потом я подумал, что если сделать тебя соучастницей, то ты от меня никуда не денешься. Ведь так, Александра? Мы повязаны, ты и я. – И он снова целует ее, на этот раз нежно, как будто касается губами лепестков сакуры.

Даня сдерживает тихий стон. Мельком смотрит в окно. Сколько еще времени должно пройти? Почему картина с аварией сбылась, а предыдущие две до сих пор нет? Он на мгновение закрывает глаза. Этот дар подчиняется неведомым правилам, и все же Даня чувствует: скоро. Очень скоро.

– А теперь я хочу, чтобы ты нарисовал картину, на которой Арсения обвиняют в убийстве своего отца, – приказывает Игнат. – Необязательно убивать человека, чтобы заставить страдать.