Книга Фейк, страница 121 – Нана Рай

Сначала Галя хотела избавиться от помещения, но только здесь ее сестра была по-настоящему счастлива. И не смогла. Она бросает печальный взгляд на чулан, в котором нашла Злату. Теперь там чисто, светло, и полки завалены холстами, кистями и тюбиками с красками.

– Уроки уже закончились? – Она подходит к Дане и нежно целует его в лоб.

– Да, только что. Смотри, что я нарисовал.

Он показывает ей портрет неизвестной девушки с длинными пепельными волосами. Незнакомка идет по пляжу, а ветер развевает ее серебристое платье.

– Это ты, – с тихой улыбкой добавляет Даня.

– О-о-о! – Галина вскидывает брови. – Ты мне явно льстишь, особенно в этой зоне… – Она стучит ноготком по бедрам нарисованной девушки.

– Значит, это ты моими глазами. Если хочешь посмотреть на себя своими глазами, мой ученик нарисовал колобка, – смеется Даня, и Галина дергает его за ухо. – Ай, все, больше не буду. Кстати, мне Алекса написала.

Радостное настроение мгновенно испаряется, и Галя невольно приседает на стул рядом с Даней:

– Как она там в Москве? Когда вернется домой? Что пишет?

После того ужасного ранения Александра едва выжила. А как только смогла ходить, сбежала к матери в Москву. С тех пор Галя ее не видела.

Они выгородили сестру перед полицией. Никто так и не узнал, что именно Саша подсыпала «Поцелуй серафима» отцу. Даже Виктория. Словам Игната не поверили, потому что он начал нести чушь про картины, исполняющие желания, и про то, что Даня – Дьявол во плоти, покрывающий семью Вольфов. Его признали невменяемым, после чего отправили в психиатрическую больницу. Там он продержался недолго. Как именно умер Игнат Грачев, они предпочли не узнавать. Было достаточно того, что его и правда настигла кара Божья.

– Пишет, чтобы я не зарывал талант в землю, и обещала помочь организовать выставку моих картин в Москве.

– О, это чудесно. А ты сказал, что мы больше не сердимся и она может вернуться?

– Галя, это ты больше не сердишься. Не думаю, что Арс с Климом простили Алексу. Не знаю, сколько еще должно пройти времени…

– Но уже прошло больше полугода. И она не виновата! – перебивает его Галя. – Саша была запугана Игнатом!

Даня смотрит на нее тяжелым взглядом, и слезы против воли наворачиваются на глаза:

– А если ты нарисуешь картину, где мальчики прощают Сашу?

Но Даня еще больше мрачнеет:

– Ты знаешь, что я больше не использую свой дар. И, кажется, кое-кто меня в этом поддерживал! Любое желание может выйти боком… – Даня болезненно прикрывает глаза. – Когда я нес Алексу на руках, я ведь думал, что она умерла. Я бы не простил себя…

– Я знаю! – Галя прижимается к Дане и трется щекой о его плечо. – Она – соучастница, и этого не изменить. Но напиши ей, что я скучаю по ней.

– Написал. И она пригласила нас с тобой в Москву.

Галя радостно вскрикивает и целует Даню:

– Когда начнем собирать вещи?

* * *

Солнце нещадно жжет, и даже слой крема не спасает. Но Арсений никак не может избавиться от досады, что скоро пора возвращаться домой. Он переворачивается, и камни под полотенцем впиваются ему в бок.

– Пошли искупаемся. – Вика встряхивает мокрыми волосами, и на него летят брызги.

– Ты не вылезаешь из воды. Иди сюда, я тебя согрею. – Он притягивает ее к себе.

Вика смеется, но не сильно сопротивляется.

– Как думаешь, у меня получится покорить весь мир своими фокусами? – Спустя несколько минут Арсений закидывает руки за голову и устремляет взгляд в безоблачное небо.