Книга Фейк, страница 50 – Нана Рай

– Ч…что?! – возмущается Даня, но Алекса уже выволакивает его в коридор. – У м…меня была д…девушка. И я не м…маменькин сынок.

– И ты не заикаешься, – усмехается Алекса. Обида Дани веселит ее еще сильнее. Не дожидаясь его, она спускается на первый этаж и уже внизу кричит на весь дом, от чего уши начинают безжалостно гореть: – Если маме не нравились твои картины, это не значит, что ты – бездарность. Просто мама – не твоя целевая аудитория. Ты знаешь, что это такое?

– Знаю! – почти рявкает Даня и быстро сбегает по ступенькам вниз, но искорки смеха в глазах Алексы вызывают непроизвольную улыбку и у него. – Маме нравились мои картины. И она всегда подсказывала, что в них исправить.

– Какая интересная формулировка! – Алекса скрещивает на груди руки. – Знаешь, когда что-то нравится, это не критикуют. И если ты – не маменькин сынок, то уже сегодня начнешь выкладывать свои картины в соцсетях.

– Н…нет! Я… – Но все доводы улетучиваются при виде вскинутых бровей Александры. – Я не умею вести блог, – устало заканчивает он.

– О, я помогу, – искренне улыбается Алекса и спонтанно бросается Дане на шею. – Мы ведь друзья, а друзья должны помогать друг другу, – шепчет она на ухо. Горячий шепот смешивается с запахом корицы и кружит Дане голову, а тепло ее тела заполняет собой без остатка. – Надеюсь, у тебя найдется на телефоне пара фотографий твоих работ? – уже громче произносит она, но до него не сразу доходит смысл ее слов.

– Наверное.

Господи помилуй, на что он подписался? На блог? На публикацию своих картин? Если их кто-то увидит, его засмеют. Но… Даня снова смотрит в глаза Алексы и шумно втягивает воздух. Он не может ей сопротивляться.

В прихожей Алекса притихает. Она замирает посреди комнаты, в нерешительности глядя на красное пальто с меховым воротником, которое висит на угловой вешалке.

– Что я ей скажу?

Она нервно заламывает руки, переплетает пальцы, закрывает ладонями лицо, тут же отводит их в сторону и встряхивает, словно старается взбодриться. Скидывает с плеча сумочку на кремовый пуфик возле двери.

– Расскажи следователю про убийцу, Алекса, – просит Даня. В окне мелькает подъезжающее такси. – Чем дольше ты скрываешь, тем больше шансов, что он вернется, чтобы завершить начатое.

– Теперь точно вернется, – шепчет она каким-то своим мыслям.

Она натягивает пальто и застегивает все пуговицы. Черные волосы рассыпаются по красной ткани, и контраст режет глаза. Высокие сапоги на каблуках, черные длинные перчатки. Каждое движение Алексы пропитано смирением и глубоким безразличием.

– Расскажи правду, – снова произносит Даня, но его слова не сразу долетают до Александры.

Она смотрит в зеркало, а затем переводит взгляд на отражение Даниила позади нее:

– А что есть правда? Она меняет свою форму, как вода. В зависимости от того, кто ее рассказывает и сколько проходит времени. Вчера она была одна, сегодня уже другая.

Виктория вбивает в поиск смартфона четыре буквы: «Тигр» и нажимает на высветившийся контакт.

– Привет! – Она откидывается на спинку кресла и устремляет взгляд на мутное окно, которое давно нуждается в мытье.

В отличие от вчерашнего дня, сегодня не снежно, а крепкий морозец еще утром нарисовал на стекле ажурные узоры.

– Знаю, ты по мне не соскучился, но мне нужна кое-какая информация. – Она усмехается в телефон. – Да-да, мои волосы все еще рыжие, как у ведьмы, и характер ничем не лучше. Выговорился, полегчало?