Книга Стихея, страница 129 – Нана Рай

– Значит, ты сжигала действительно виновных? – потрясенно прошептала Ребекка.

– А ты все эти годы считала меня монстром, который убивает ради забавы? Знаешь, последнюю сожженную ведьму я и правда чуть не упустила. Она казалась такой невинной, такой молоденькой. Пока мы не обнаружили у нее в подвале задушенных животных, десятки трупов собак и кошек. Их смрад до сих пор стоит у меня в горле. – Элизабет закашлялась. – А ведь потом ведьма перешла бы на людей. Рано или поздно им всем становится мало крови для обрядов.

Она замолкла, и некоторое время они сидели в тишине. Элизабет погрузилась в мрачные воспоминания, Ребекка осмысливала услышанное.

– А за что ты хотела сжечь меня? – вдруг тихо спросила она.

Элизабет дернулась, как от удара плетью, и подняла на нее тяжелый взгляд:

– Я тоже задавалась этим вопросом. Когда мы получили на тебя анонимную наводку, я не знала, что это именно ты. Увидела уже на казни. У меня не оставалось выбора… У Общества есть закон, который запрещает жалость к ведьмам. Если пожалеешь ее на казни, то казнят тебя. И поверь, им бы ничто не помешало сжечь даже потомка Берггольца. В назидание остальным.

– Анонимную наводку? – Ребекка стиснула ножку бокала.

– Да. На моей памяти такое случилось впервые. – Элизабет нахмурилась и допила вино в бокале. Последняя капля каталась по стеклу, словно слеза. – Знаешь, все это странно. Сначала тебя уводит из Вэйланда некая Несса и принимает в свой шабаш. Затем ты рожаешь дочь – Стихею. Кто именно надоумил тебя заблокировать ее воспоминания?

– Несса, – охрипшим от волнения голосом ответила Ребекка. – Она сказала, что бремя Стихеи слишком тяжкое и моей дочери не стоит его нести. Однако из-за этого Мари всю жизнь мучают мигрени. Видимо, воспоминания пытаются прорваться.

– Во-о-от, – протянула Элизабет. – Я хоть и пьяная, но еще могу размышлять трезво. Ты рожаешь Стихею и, по наущению Нессы, блокируешь ее память. Тем самым превращаешь Стихею в пустой сосуд, как ты говорила. Когда Мари исполняется восемнадцать, кто-то анонимно закладывает тебя обществу. Если бы не твой сон, благодаря которому ты обезопасила себя обрядом, и не моя сердобольность, из-за которой я не смогла отправить тебя на повторную казнь, ты была бы уже мертва. Потому что ты больше не нужна Нессе. Ей нужна Стихея.

Что ты такое говоришь?! – Ребекка вскочила и от неожиданности выплеснула вино на пол. Они молча посмотрели, как на зеленом ковре расплылась багровая клякса. – Несса – глава ковена. Она заменила мне мать!

– Потому что знала, что ты родишь Стихею. И, пожалуйста, не кричи. – Элизабет поморщилась и откинулась на спинку кресла. – А теперь Мари тебя не узнаёт.

– Не надо, не продолжай.

Элизабет уставилась на полную луну:

– Еще никогда раньше я не чувствовала такой беспомощности…

Мари очнулась от криков. И не сразу поняла, где находится. Она лежала на снегу в одной толстовке, которую обычно использовала вместо ночной рубашки, и тонких лосинах. Ее била дрожь. Пальцы впивались в мерзлую землю. Зимой лес казался суровым и одичалым.

С трудом собрала остатки сил и встала. Голые ступни не чувствовали холода, хотя он должен был впиваться в кожу иглами. Мари направилась в сторону внутреннего двора замка. Ноги не слушались, будто она передвигалась на палках. Но она должна была дойти. Хотя бы потому, что за каменной стеной разгорелся настоящий огонь. И крик – тонкий девичий крик пробрался в самое нутро, вымораживая сердце.