Книга Стихея, страница 130 – Нана Рай

Узкая тропинка привела ее во двор, и Мари замерла. Одновременно с ней затих и надрывный, полный невыносимой муки крик. На помосте, который раньше служил лишь декорациями, сгорала девушка. Ее руки были вздернуты вверх и привязаны к столбу, а голова с рыжими локонами, прилипшими ко лбу, безвольно упала на грудь. Вокруг сгрудились студенты и преподаватели. Кто-то в отчаянии пытался погасить огонь, но ни огнетушители, ни ведра с водой не справлялись с магическим пламенем. Остальные завороженно смотрели, застыв, словно статуи. Все понимали – слишком поздно. Девушку уже не спасти.

Мари застыла вместе со всеми, и казалось, это ее кожу лижет огонь, это она умирает там, на помосте. От боли, что проникла в легкие через воздух с гарью, перед глазами поплыли разноцветные круги. Но Мари продолжала смотреть, как сгорает ее подруга. Айви, Айви, Айви… Мари бы узнала ее лицо и за тысячи миль.

Голоса закружились, вихрем подхватывая сознание и унося его ввысь.

Огонь стал расплываться перед глазами, воздух исчез. Мари больше не могла дышать. Чьи-то теплые руки подхватили ее. Знакомый сладкий парфюм слегка перебил запах горелой плоти, который вдруг стал нестерпим. Последнее, что увидела Мари, – это белый диск луны, издевательски горящий одиноким оком.

Тш-ш-ш…

Кто-то знакомый укачивал ее на руках и низким голосом напевал колыбельную, а когда Мари дергалась, повторял: «Тш-ш-ш…». Но долго удерживать ее он не смог.

Мари распахнула глаза и увидела над собой мрачное лицо Эллиота. Сама она была закутана в плед, и кажется, они сидели на кровати в их новом убежище.

Мари вспомнила, что произошло, и к горлу подкатила тошнота. Пустой желудок сжался.

– Отпусти, – шепотом приказала она.

Эллиот не стал сопротивляться и позволил ей сесть рядом. В маленькой комнате, где едва помещались односпальная кровать и шкаф, было темно. Однако яркий свет полной луны пробивался сквозь тонкие занавески, и этого освещения хватало, чтобы разглядеть Эллиота. Но Мари не хотелось на него смотреть. Она впилась взглядом в стену, а перед глазами алели языки пламени.

Нужно спросить. Нужно хотя бы попытаться сделать вид, что надежда еще есть.

– Нет, она не выжила. – Эллиот не стал мучить.

Его слова, на удивление, даже не коснулись Мари. Словно она изолировала себя от ужасов внешнего мира. Внутри пустота, вокруг пустота. И холодная решимость.

– Уйди, – произнесла она.

– Нет.

– Я должна это сделать!

Мари наконец посмотрела на Эллиота. В темноте он напоминал живого мертвеца. Кажется, гибель Айви ударила по нему сильнее, чем по Мари.

– Я не могу тебя оставить! Я уже упустил тот момент, как ты исчезла из дома. А потом оказалась в лесу! Ты хоть что-нибудь помнишь? – добавил он уже тише.

– Нет, не помню! – крикнула Мари. – Я ничего не помню, и поэтому обязана вспомнить! Я должна была вспомнить еще вчера, и тогда Айви была бы жива!