Книга Расшатанные люди, страница 113 – Нана Рай

– Так что ты вспомнила? – Инга нервно сглатывает.

– Вспомнила все. Вспомнила, кто меня пытал, – шипит в темноте Маша и запрокидывает голову, чтобы посмотреть на Ингу. – Но самое главное – я знаю, где его найти. Я знаю, кто он.

Четыре года назад…

– Сколько лет парню?

– Семнадцать…

– Да, в таком возрасте на год загреметь в детдом. К тому же бабка, считай, растила его в изоляции да еще на религии была помешана. Любому ребенку в детдоме будет несладко, а этому вдвойне.

– Он уже не ребенок. Смотри, какой взгляд… прям до мурашек. Но бабуля его учудила. Такая верующая, а покончила с собой, наглотавшись таблеток.

– Все они, фанатики, на своей волне…

– Кстати, в детдом он не попадет. Говорят, объявился его папаша и хочет оформить над ним опекунство.

– О как! Отец года прям. Жаль, я раньше не знал, что так тоже можно растить детей.

– Точно-точно.

Тихие пересуды окружают Богдана повсюду, куда бы он ни пошел. В маленьком городе жизнь их семьи и без того всегда была на виду, и мерзкие слухи сдерживал лишь грозный нрав Кристины Альбертовны. Теперь она мертва, и люди сплетничают направо и налево, а косые взгляды встречают Богдана везде.

Но его это не волнует. Он знал, на что шел, когда подмешал бабке в питье убойную дозу снотворного. Она все равно умирала, а он лишь облегчил ее страдания.

Вскоре Богдан уедет, а следом за ним и Ляля. И жизнь заиграет новыми красками. Сколько бы ему ни осталось – десять, двадцать или даже тридцать лет – он посвятит это время изучению памяти. И его интересы распространяются далеко за пределы теории.

– Ты уже получил паспорт?

Отец замирает на пороге комнаты Богдана, и в его взгляде читается явный испуг при виде тусклых стен, чопорного покрывала, голого окна. Богдан с легкостью читает его мысли и ухмыляется.

– Бабушка придерживалась своеобразной аскезы. Она отвергала любой уют, но при этом пользовалась стиральной машинкой. – Он раскрывает шкаф, где на паре вешалок размещен весь его скудный гардероб. – Да, я забрал новый паспорт.

После похорон бабушки прошло уже два месяца. Все это время Богдан жил один в доме, а отец довольно часто навещал его, что не могло не раздражать. Он оформил опекунство, оплатил бабушкины похороны, содержал Богдана и каждый раз при встрече, казалось, пытался восполнить потерянные годы. А когда Богдан увидел, как отец плачет над разбившейся птичкой, то окончательно уверился, что тот не мог изнасиловать его мать.

– Ангелина рассказывала, что Кристина Альбертовна не разрешала ей смотреть телевизор, потому что боялась, что он развратит ее ум, – неожиданно вспоминает Олег. – Помню, как Ангелина впервые пришла ко мне в гости и я включил наш телик. Столько восторга я не видел больше ни у кого и никогда. Она любила жизнь, а я любил ее. Любил и предал… – с горечью добавляет он.

– Не хочу вспоминать прошлое, – почти огрызается Богдан. – К тому же наша память слишком ненадежна. Как можно ей доверять? Последние годы перед смертью мама не могла даже вспомнить, кто я.

Он сгребает в охапку одежду, кидает на кровать и начинает тщательно складывать брюки в новую спортивную сумку, которую купил на деньги отца.

– Ясно, – неловко бормочет Олег. – На кого будешь поступать? – меняет он тему.

– На психолога.

– Из-за хореи?

– Да, меня всегда интересовало, как устроена наша память. – Богдан мельком смотрит на отца. – Представляешь, если бы человек научился ею управлять. Он бы мог создавать себя сам. Удалять плохие воспоминания, внушать счастливые. Мог бы полностью перестроить свою жизнь и не зависеть от других людей.