Книга Расшатанные люди, страница 66 – Нана Рай

– Мария, журналистка. Помните, мы с вами на днях встречались.

– То есть помимо адреса у вас еще и номер мой имеется, – кривит губы Юлиана.

– Не злитесь. Мне всего лишь нужно с вами поговорить. И вовсе не о том, о чем вы сейчас подумали.

Хотя тонкий голосок журналистки вроде бы не изменился, в нем теперь звенит сталь. Таким тоном говорят начальники, не терпящие возражений. Или деспотичные мужья своим забитым женам.

– Кто вам сказал, что я буду с вами разговаривать? Кто дал мои данные?

– Никто, – устало отвечает Мария. – Я сама на вас вышла. Меня зацепил случай с Никольскими, потому что у него есть нечто общее с моей историей.

– И что же?

– Игры с памятью. Остальное расскажу при встрече. Я пришлю вам эсэмэс с адресом и буду надеяться, вы придете.

– Я… – начатая фраза обрывается короткими гудками, и Юлиана раздраженно смотрит на мобильный.

Чтобы куда-то отправиться, нужно выйти из номера. А выйти… Она переводит взгляд на окно и словно наяву вновь слышит выстрелы. По телу пробегает волна мурашек.

Юлиана поджимает губы. Прятаться она точно не собирается. К тому же неизвестно, кто был целью стрелка – она или Валентин. Он упоминал, что в прошлом был связан с нелегальными гонками. У него могли быть опасные знакомства.

Мир порою несправедлив, кнопка. Наверное поэтому я выбрал такую профессию. Хотел помочь ему стать честнее. Но запомни, если ты вдруг столкнешься со злом во плоти, самое главное – не дать себя запугать.

Да, папа, это и правда самое главное. И при этом самое сложное.

Однажды она уже проиграла битву с Евгением, когда испугалась и не захотела признавать, что сможет добиться успеха и без его протекции. Но больше она так не струсит.

* * *

Юлиана не ожидала, что Мария выберет для встречи кафе, стилизованное под мрачное средневековье. Антураж не на шутку щекочет нервы, хотя, может, Юлиана уже просто слишком стара для искусственной паутины на криво сколоченных стульях и имитации витражных окон. Она проскальзывает за дальний столик, где, кроме огарка свечи на деревянной столешнице и таких же кривых свечей в настенном бра, другого освещения не наблюдается.

– Извини, пробки.

Не успевает Юлиана осмотреться, как напротив нее садится белокурая журналистка, у которой так и подмывает спросить паспорт и убедиться, что она точно окончила школу.

– Очаровательное местечко, – Юлиана нервно обводит кафе рукой.

За одним из столиков сидит парочка готов, и от их вида становится еще больше не по себе. Нет, Юлиана явно не целевая аудитория этого кафе.

– Люблю здесь работать над статьями, – кивает Мария, – никто не отвлекает. Тихо и мрачно, как раз для меня. И вай-фай отлично ловит. – Она криво усмехается.

– Рада за тебя, – Юлиана с трудом заставляет себя поддерживать неофициальный тон, но желание встать и уйти становится все сильнее. – Я слушаю, – резче, чем собиралась, произносит она, когда официант принимает у них заказ.

– О, моя история укладывается в пару фраз, но сначала ответь: ты правда можешь подправить человеческую память? – В сумраке радужки Марии кажутся неестественно синими. Будто на Юлиану смотрит не живой человек, а кукла с пластиковыми глазами.

– Можно точнее выражаться?

– Я общалась с Верой Никольской. Она точно ку-ку и вряд ли к нам вернется. А вот от ее сына был толк, – щурится Мария. – Он сказал, что после лечения у вас мама стала вспоминать то, чего не было. Это так?