Книга Занавес памяти, страница 143 – Татьяна Степанова

– Мы говорили с ним о продавце из магазина. Тигран Таранян объяснил: Ишхан – его дальний родственник, полукровка и фактически жертва карабахского конфликта, его отца-азербайджанца убили на той войне, а армянская родня матери его не приняла, – пояснила Катя. Ей показалось: чем больше сейчас узнает от нее фермер, тем больше сам выдаст им информации. – Тигран Таранян ребенком забрал его в Кукуев и отдал учиться в школу в Тарусе. Но мать по нему скучала в Карабахе. И он вернулся домой. А Ишхан в родных местах подвергся травле из-за отца-азербайджанца, его пометили, изуродовав ему лицо порезами. После падения Карабахской республики он превратился в беженца, и Таранян опять его принял, дал работу в своем магазине.

– Парень не наемный персонал, он арендатор у Тиграши, как я когда-то, – криво усмехнулся Восьмибратов, отвечая Кате, но косясь на Гектора. – Только я ферму арендовал с уплатой шестидесяти процентов прибыли, а Ишхан магазин своего дядюшки взял сейчас за пять пальцев на ладони. Скоро он его либо выкупит по бросовой цене, либо вообще Тигран ему дарственную напишет. Я их помню обоих одиннадцать лет назад. Заглядывал по делам фермы к Тиграше на Птичий мыс. Мальчонка Ишхан обитал у него дома, бегал за ним преданной собачонкой – чего прикажет богатый хозяин? Тиграша с ним по-доброму обходился, жалел его, сироту. Его старшие дети от первого брака тогда в Америке учились, Тигран приемыша и пригрел. Типа, карабахская Золушка в сникерсах. Значит, он вам наплел про травмы его… ну, шрамы – мол, дома, в Нагорном Карабахе, его братья-армяне располосовали?

– Наплел? – переспросила Катя. – Но он сообщил нам…

– Странно. – Восьмибратов повернулся к Гектору и повторил: – Чудно.

– То есть? – удивленно спросил Гектор.

– Все возможно в карабахском царстве, правда, сомнительно мне. – Восьмибратов колебался, решая, выкладывать или нет козырь. – Ишхан ведь из Кукуева пропал сразу после новости об убийстве Гены, сожженном на Круче. Тигран позже объяснил всем: мать по пареньку исстрадалась, уехал он домой насовсем. Но я их видел вдвоем. Вместе.

– Когда? Где? – быстро накидал вопросы Гектор.

– Через два дня после обнаружения тела Гены-цыгана. На автозаправке на федеральной трассе. Возвращался я домой в Кукуев, припозднился сильно с развозом заказов на грузовике, остановился бензин залить. Гляжу: знакомый черный «крузак» Носатого. Его самого за рулем не было. Отошел в придорожный туалет. А на заднем сиденье в свете фонарей вижу пацана. И у него голова и все лицо сплошь белыми бинтами замотаны. Я потом чуть отъехал от заправки, притормозил, обернулся, а «крузак» Тиграна вырулил на шоссе и на юг помчался среди глухой ночи.

– Нам все равно в сельмаг за хлебом нужно, за плюшками с корицей, – заявил Гектор в машине, выруливая с фермы Восьмибратова. И добавил: – Правда, плюшек с корицей у него нет. Зато он сам в наличии – Ишхан Рустамзаде, карабахский пленник.

Катя покосилась на мужа. Огоньки в серых глазах Гектора Троянского вспыхивают и гаснут, не сапфировые, темные… «И Гек ощутил: мы на пороге событий, о которых прежде не имели ни малейшего представления!» – пронеслось в голове у Кати. Она посетовала на себя: Гектор сразу запомнил фамилию Ишхана, услышанную от Тараняна, а у нее из головы ее ветром выдуло.