Книга Занавес памяти, страница 181 – Татьяна Степанова

– Это Кукуев, Катя. Здесь все по ку-ку-кукуйски. Это заразно. – Гектор выглядел не мрачным. Скорее, даже печальным, задумчивым…

– Но мы с тобой не станем никого из них судить, – повторила настойчиво Катя. – Если Геннадий Елисеев совершил убийство по неосторожности, то умысел его прежней любовницы и тещи Фабрикантши и его ужасное зверское воплощение – фактически возмездие, наказание ему за содеянное. А роковой поступок Серафима похож на убийство в состоянии аффекта. И если ты отпустил Фабрикантшу, то… Пусть его судьбу окончательно решит та, кого он любит, а не мы с тобой. Хотя, если честно, я до сих пор с трудом принимаю его роман с матерью Арсения. Но чего на свете не случается? Кукуев учит – возможно все. Серафим в свои одиннадцать лет хлебнул столько – взрослому не перемочь. Сначала двойной шок обрушился на его голову: удушение, произошедшее на его глазах, похороны убитой, а затем кровавая драка, где он сам жестоко поранил сверстника, защищая отца. Его психика треснула стеклом, и трещины породили ложные воспоминания. Два самых страшных для него места – дом на Круче, где отец убил свою жертву, и карьер с кострищем и ее могилой – заместились голубой чайной с деревянными кружевными наличниками, принятой им за сказочный домик, и «рыбалкой», «сомом», «пейзажем Левитана». Допрос у Буланова явился для него следующим страшным шоком. Допрос с применением психологического насилия и угроз вбил последний гвоздь в его травмированный мозг. Пережитое годы спустя аукнулось Серафиму. Ничего ведь не проходит бесследно. Никогда. «Взбунтовавшийся кролик»… жертва, повзрослев, сам превратился в убийцу.

– Клубок здешних старых и новых тайн мы с тобой распутали. И помогли Полосатику разобраться во всем. Материалов для будущей твоей книги достаточно. А ты правда сумеешь все это описать? – Гектор смотрел на Катю как-то по-новому. Серьезно и словно в некоем смятении. Будто Катя, его жена, внезапно начала открываться для него с иной, не знакомой еще ему стороны.

– Я постараюсь, Гек. – И Катя глядела в его глаза. – Все сложно, они очень разные и непростые характеры, и грани острые, разящие… И столько боли! Я честно попытаюсь вместить в книгу все. Сюжет того стоит. И – да, без малейших купюр. Получится ли у меня? Ты подставишь мне могучее плечо. С тобой, Гек, я… я сделаю!

Он взял ее руку и поцеловал в запястье. А потом в ладонь.

– Но сначала мне надо закончить триллер о Небесной горе и ее тайне. – Катя улыбнулась. – Оставленный дома на полдороге, он с нетерпением ждет меня. Детектив-приключение, по твоему меткому выражению, типа «Мумия – принц Египта», где сплошные тайны, убийства, путешествия. И трали-вали – море, море любви!

Они оба негромко рассмеялись. Мир вокруг них становился прежним. Кукуйская древняя тьма уползала в дремучий лес.

– А впереди у нас новое путешествие, – объявил Гектор. – Вдруг и оно принесет тебе сюжеты для книг? Завтра мы покидаем Кукуйград, возвращаемся домой, готовимся к встрече с нашей Троей. Но все потом, после… А сейчас, Катеныш мой любимый, мы с тобой. – Сапфировые искры в его серых глазах вспыхнули! Разгораясь все ярче… Он подхватил ее на руки.

– Гек, но сначала заварим чай по-нашему, по-троянски, – шепнула Катя.

Когда тибетский чай был готов, она бросила щепотку соли в его и свою кружку. У них же с Гектором все не как у людей.

Даже чай – соленый.