Онлайн книга «Занавес памяти»
|
– Я вас не понимаю. Возмездие ему – за что? – изрекла недоуменно и тревожно Раиса. Гектор вновь глянул на Катю: они думали об одном. Фабрикантша даже не подозревает о событиях на Круче, случившихся накануне ее появления на сцене. – Похоже, вы здесь самый главный, – обратилась к нему Раиса. – Так вы отпускаете меня с миром? – Убирайтесь, – бросил ей Гектор. – Пошла вон! Но последнее слово все равно осталось за Фабрикантшей. – Сима! Внук! – позвала она, шествуя к двери. – Поедем со мной домой. Видишь, я тебя не страшусь… ты наорал на меня, угрожал безумно… Но я прощаю тебя. Я тебя не боюсь. Вернемся вместе домой, мальчик… Нам есть что обсудить с глазу на глаз. Без чужих. Мои планы по продаже цеха, завещание в твою пользу. И не только. Симура на этот раз лишь секунду медлил и… последовал за ней. Бабка… Внук… Зверски убитый отец… Семья… Чаши весов… равны?! Шум мотора за окном. – Ишхан… – Гектор отыскал в мобильном номер. – Скину тебе контакты врача. Он спец по другим вопросам, но найдет тебе дельного пластического хирурга. Приведешь в порядок физиономию в клинике. Наколотишь бабок в лавке на операцию, если не хватит – я тебе добавлю. И без обид за… – Гектор указал себе на шею. Ишхан, не обращая больше внимания на своего хозяина Тиграна, достал телефон, показал Гектору номер – высшая форма доверия – скинуть контакты. – Шноракалутюн![36]Sag olun! Asker![37]– произнес он, двуязычный от рождения «карабахский пленник». Глава 41 Восемь и шесть Саундтрек «Vendetta March» Shigeru Umebayashi К себе в коттедж на излучину Катя и Гектор отправились вдвоем. Арсений Блистанов объявил им: «Мне надо немного побыть одному. Собраться с мыслями». От дома Тиграна он побрел на пустынный пляж Птичьего мыса. – Катя, они вернутся оба, – сказал Гектор, когда они стояли на веранде и смотрели на Оку в пелене непрекращающегося дождя. – Тачка Полосатика здесь, мотоцикл тоже. – Полосатик Раису про совесть спросил, – произнесла Катя. – Я все думаю, Гек: совесть ли диктовала ей избегать Серафима долгие годы, не оформлять над ним опекунство, не забирать к себе жить? Или же страх перед ним? Она же считала – именно он взял велосипед, значит, мог ее видеть. Опасения: вдруг он вспомнит? – Насчет совести ее я дико сомневаюсь, – ответил Гектор. – Она нас нагло убеждала: именно внук убил Геннадия. – И все же ты ее отпустил, Гек. – Катя взяла его за руку. – Внук сжалился над ней. Я вот тоже думаю, Катя: чисто христианское у него прощение или же… зумерское? Бабка от него фактически откупилась. Говорят, их юное поколение сейчас крайне рационально и прагматично. Куда только потом их заведет радикальная рациональность? – Гектор усмехнулся. Катя покачала головой – кто знает? – Ясно теперь и другое: отчего молчал все одиннадцать лет Тигран, не выдавал истинную убийцу школьного друга, – продолжила она. – Не из-за чувств, с Фабрикантшей у него ничего никогда не было. Циничный расчет им владел. Сообщи он полиции про Раису, потребовалось бы объяснять, зачем он сам явился на Кручу. Даже если бы он соврал: «Я просто мимо проезжал», Раиса на допросах вспомнила бы брошенный велосипед, описала его. И полицейские установили бы, чей он. Ишхан ведь часто гонял на нем по Кукуеву летом. Пусть его уже сплавили в Карабах, но полиция могла слетать и в Шушу. Опер Буланов и в Карабахе бы добился показаний от мальчика, Ишхан бы ему все выложил про пистолет, выстрелы, про свои раны. Буланов и прокурор Гурмыжская никогда не поверили бы в непричастность Тиграна, сочли – именно он, взрослый, коварный, послал ребенка-солдата расправиться с Геннадием Елисеевым. |