Книга Занавес памяти, страница 148 – Татьяна Степанова

– Вот же он! – Симура тыкал пальцем в развалюху. – Наш дом на Круче… Но почему он… здесь, не там?!

Деревенский дом – пятистенок с покосившимся крыльцом. Остатки голубого колера на серых, сгнивших от непогоды стенах. Три больших, широких окна, и все с резными наличниками удивительной красоты. Ни время, ни дожди, ни снег не уничтожили истинный шедевр крестьянского деревянного зодчества. Серафим словно сомнамбула двинулся через заросший палисадник, лишенный забора, к руинам… собственной галлюцинации воспоминаний. Он прикоснулся рукой к стене с облупленной голубой краской, погладил деревянное кружево наличников.

– Наш дом на Круче, – повторил он. – Точь-в-точь… каким я его помню.

– Ты сказала: дом где-то существует, – шепнул Гектор Кате. – Изба из кошмара. Заброшенная… Никаких следов огорода или сада вокруг. Нежилое помещение. Стоит прямо у проезжего тракта… Что же здесь было раньше? Одиннадцать лет назад?

Они с Катей оглянулись – и спросить не у кого.

– Столовка для шоферов вполне современная, сетевая. – Гектор кивнул в темноту. – Заглянем вместо бара, раз подобный расклад? Вдруг они в курсе судьбы хибары-призрака?

Но им потребовалось время: Серафим никак не желал покидать свою галлюцинацию из ложных воспоминаний. Путаясь в сухой траве, спотыкаясь о рытвины, он медленно обошел голубой дом с резными наличниками вокруг, забрался на крыльцо, распахнул дверь. Кате показалось – он совершает некий ритуал, почти мистический… Но изнутри нестерпимо завоняло плесенью и… застарелой мочой. Проезжающие-путешествующие, особенно в темное время суток частенько использовали волшебную пряничную избушку из кошмара его детства в качестве уборной.

В сетевой столовке всей компанией двигались вдоль прилавка со снедью на тарелках: взяли горячий чай Кате и потрясенному, находящемуся почти в шоковом состоянии Серафиму, приторный компот Полосатику-Блистанову и суп-харчо Гектору, не устоявшему перед первым. Действовали по проверенному принципу: сначала купить, потом расспрашивать.

– Симпатичный домишко на трассе с ажурными наличниками чуть подальше – прямо экспонат из музея деревянного зодчества, – сообщил Гектор солидной полной кассирше, расплачиваясь картой за всех. – Не знаете, не продается хозяевами?

– Чайная-то бывшая? – Пышка-кассирша с вишневой помадой на губах пожирала глазами высокого статного незнакомца. – Кто ж ее купит, гнилье сплошное.

– Чайная для дальнобойщиков? – Гектор ослепил ее улыбкой. – Сельская? Колхозная? Давно, наверное, ее прикрыли?

– Сто лет назад. – Кассирша следила подведенным глазом за Катей: «Твой мужик, товарка, шибко классный? Не свободный?» Засекла обручальные кольца на их руках.

– Одиннадцать лет назад чайная еще работала? – вежливо спросила у нее Катя, собственнически кладя на поднос Гектора ложку для супа харчо.

– Ага. Шоферня гудела в ней вечерами, самогон глушила, – ответила кассирша. – Я еще школьницей помню: нальют зенки, налакаются спиртяги – вроде «почаевничали» они, а после в кювет кверху колесами летят.

– В чайной было самообслуживание? – Гектор улыбался ей, провоцируя на тотальную откровенность. – Или работали подавальщицы?

– Когда я в школе училась, подавальщицы. – Кассирша, возрастом под полтинник, буквально околдованная обаянием Гектора, таяла. – А позже – эти… официантки. Хостес. Вертихвостки. Если не сказать хуже.