Онлайн книга «Занавес памяти»
|
– Выселки – здешний пригород, дома по деревенскому обычаю шеренгой вдоль тракта. А дальше через поле я видел старую котельную и за ней стройку, когда мы Стукачку навещали. Катя втайне посетовала: она вообще не помнила окрестности Выселок, дом Евдохи и тот бы уже не нашла! А Гектор всю местность разом оценил и запомнил. – Остановился. – Гектор вновь сверился с картой. – Если Выселки – окраина Кукуева, то он сейчас на окраине окраины. Они еще немного подождали, следя за трекером. Но алый маркер замер. – Дома у себя Ишхан. На рассвете его выдернем. А сейчас ты спи. – Гектор не выпускал Катю из кольца своих рук. – Я подежурю. Катя уплывала в сон: она вновь безмерно устала. День незабываемый, сложный, насыщенный парадоксами, тайнами… В наполовину закрытое рулонной шторой окно сочились с Оки серые утренние сумерки вместе с осенним туманом. Катя открыла глаза. – Пора, – шепнул ей Гектор. Он не спал. – Гордиев узел не распутывают, разрубают, – заметила Катя, быстро одеваясь. – А ты… – По обстановке. – Он усмехнулся. – Я – парней будить. Кофе выпьем в пути. И он успел все: скомандовать мирно сопевшим, видевшим сорок пятые сны Симуре и Полосатику: «Подъем!» – и заварить растворимый кофе в большой термос. Катя, суетясь, лишь бумажные стаканы с собой прихватила. – А мне мать вчера поздно позвонила, – похвалился Полосатик-Блистанов, прихлебывая черный кофе, когда они ехали к Выселкам. – Озаботилась: куда я пропал? – Я ее вчера попросил тебе звякнуть, чтобы ты не бесился, – вставил сидевший рядом с ним на заднем сиденье Серафим. Полосатик-Блистанов поперхнулся кофе. – Я ей: «Мама, скоро ты прилипалу прогонишь взашей?» – уже совершенно иным тоном выдал он. – И ее ответ? Мне интересно, – усмехнулся Симура, ладонью откидывая вьющиеся темные волосы со лба. – А мать мне: «Не лезь в мою личную жизнь, сын. После тридцати пяти лет выслуги и каторжной работы я имею право на простое женское счастье». – Арсений и хотел бы соврать, да не смог: передал диалог с матерью буквально. Повернулся к Серафиму: – Ты, очковтиратель, вроде у тебя ложные глюки пиявками к мозгам присосались, да? Конфабуляция… Я все про нее вчера погуглил в Сети! Не твой случай. Катя, к моему великому сожалению, вы ошиблись в оценках. Он просто нам заливает, разводит нас бессовестно! Ты все помнишь, Серафимчик. Ты пацаном таскался в чайную. Зачем? И с отцом в супермаркет. Бубнил про зал торговый и тележку, кондиционер… Какое место было раньше, а? Чайная или магазин? Магазин или чайная? Ариадну Счастливцеву папик твой оставил на стоянке тогда. И она жива. А мертвая девица откуда взялась? Ариадна контачила с покойницей? Не пялься на меня тупо! Отвечай! – Что такое конфабуляция? – растерянно спросил Серафим. Катя и Гектор переглянулись. – Это, самурай, словно в «Гамлете»: «Я безумен только при норд-норд-весте». А когда южный бриз, ты отличаешь сокола от цапли, – спокойно, сочувственно пояснил Гектор. – Выселки. Трекер к котельной через поле ведет. Где-то есть проселок, тропа туда. Ишхан ведь на тачке катается. И точно: через пару минут они увидели съезд на проселок, вившийся лентой в еще не убранных полях кормовой свеклы, раскисший от дождей. Гектор круто свернул, прибавил скорость – фонтан грязи из-под колес «Гелендвагена»! |