Книга Убийца в толпе, или Человек из очереди. Шиллинг на свечи, страница 106 – Джозефина Тэй

Она не отвечала, словно пытаясь за словесной шелухой определить, что у него на уме.

– Я сказал вам правду, – добавил Грант. – Хотите верьте, хотите нет. Можете не сомневаться: меня привело сюда вовсе не сочувствие Ламонту. Речь идет о моей профессиональной чести. Пока остается хоть малейшее сомнение в виновности подозреваемого, я обязан заниматься этим делом.

– Что именно вас интересует? – спросила она.

Это походило если и не на полную капитуляцию, то определенно на стремление к компромиссу.

– Первое: какие письма обычно приходили на имя Соррела и откуда?

– Они приходили, но не часто. У него было мало друзей.

– Попадались ли вам среди них такие, которые были надписаны женским почерком?

– Попадались, хотя довольно редко.

– Откуда они приходили?

– Думаю, они были местные.

– Что за почерк?

– Крупный, с округлыми буквами.

– Знаете ли вы, кто эта женщина?

– Нет.

– И как давно стали приходить ему эти письма?

– Очень давно. Не помню, с каких пор.

– И за все это время вы так и не выяснили, кто их пишет?

– Нет.

– Приходила ли эта женщина к нему сюда?

– Ни разу.

– Как часто поступали письма?

– Очень редко. Раз в полтора месяца, а может, и того реже.

– Ламонт утверждает, будто Соррел был скрытным человеком. Это так?

– Не то чтобы скрытным, скорее ревнивым. Я хочу сказать, ревнивым к тому, что ему было дорого. Когда ему что-то сильно нравилось, он старался хранить это при себе и никому не показывать, понимаете?

– Как влияли письма на его настроение – становился ли он веселее или, наоборот, расстраивался?

– Ничего особенного я не замечала. Он от природы был молчаливый.

– Скажите, вы раньше видели вот это? – спросил Грант, доставая и открывая бархатный футляр.

– Эм Эр, – произнесла вслух миссис Эверет – точно так же, как это прежде сделал Грант. – Нет, не видела. Какое это имеет отношение к Берти?

– Она найдена в кармане пальто в багажном сундуке Соррела.

Миссис Эверет взяла коробочку, подержала ее на огрубевшей ладони, с любопытством осмотрела и вернула Гранту.

– Можете ли вы назвать хоть какую-то причину, по которой Соррел захотел бы покончить с собой?

– Нет, не могу. Но помню, что как раз за неделю до дня его отъезда на его имя пришел небольшой пакет. Тогда он пришел домой раньше Джерри – мистера Ламонта, я хотела сказать. Пакет принесли в его отсутствие.

– Какой величины пакет? Такой, как этот футляр?

– Чуть побольше, но, может, это за счет обертки он так выглядел.

Однако продавец ювелирного магазина утверждал, что Соррел забрал заказ лично.

– Вы не помните, какой это был день недели?

– Не поручусь за точность, но, по-моему, это был четверг.

Значит, во вторник Соррел взял вещь от ювелира, а уже в четверг ему кто-то отослал ее обратно. Вывод напрашивался сам собою: женщина отказалась принять подарок.

– Каким почерком был надписан адрес?

– Он был напечатан.

– Какой вид был у Соррела, когда он вскрывал пакет?

– Меня при этом не было.

– А после?

– А после выглядел как обычно. Больше молчал. Так он и всегда был не из разговорчивых.

– Понятно. Когда Ламонт пришел к вам и рассказал обо всем?

– В субботу.

– А до этого вы догадывались, что человек из очереди – Соррел?

– Нет, конечно. Подробное описание появилось в газетах только в четверг, и я, понятно, считала, что Берт в среду уже отплыл на пароходе. И потом, я думала, что Джерри будет с ним до самого отплытия, и поэтому не волновалась. Только когда они уже дали описание человека, которого ищет полиция, я сопоставила оба сообщения и стала тревожиться. Но это было уже в субботу.