Онлайн книга «Не будите мертвеца»
|
На этот момент я намекнул вам некоторое время назад. «Короткая однобортная куртка с открытой грудью, синяя, с серебристыми пуговицами и эполетами». Дамы и господа, вы видите такой костюм на улицах ежедневно, и если связь вам до сих пор неочевидна, то только потому, что наш злоумышленник все это время был без головного убора. Если бы мне захотелось (а мне не хочется) сочинить плохую загадку, я бы задал таинственный вопрос: когда полицейский не полицейский? И я ответил бы под всеобщие стенания, но совершенно искренне: когда он без полицейского шлема. И эту ошеломительную разницу каждый может заметить, если когда-нибудь побывает в суде и увидит там полицейских без головных уборов. Когда на голове у них только собственные волосы, они превращаются в иную расу. Они похожи на служащих, впрочем по сути своей они и являются служащими. Однако вернемся обратно. Ричи Беллоуз сидел под замком в полицейском участке. Было бы странно предположить, что он сказал своим охранникам: «Эй! Выпустите-ка меня отсюда и дайте на время запасной мундир, идет? Я смотаюсь в Лондон, чтобы совершить убийство, но ближе к ночи вернусь». Тем не менее мы призадумались над одной национальной особенностью – деревенский участок полиции. Как и в случае с деревенским банком, иногда он изумляет сторонних наблюдателей. Это вовсе не величественный мрачный храм, сложенный из камня, возведенный где-нибудь в городе с определенной целью – вмещать в себя еженощно сотню пьяниц. Нет, это самый обычный, слегка перестроенный дом (как, например, в Нортфилде), в каком могли бы жить мы с вами. Просто его выбрали, чтобы превратить в полицейский участок. Однако кто-то же должен был сначала его построить. И, прогулявшись назад по закоулкам памяти, мы выудили сведения, что отец Ричи Беллоуза, грандиозный старик и «тот еще персонаж», был строителем, который – как сообщил мне Хэдли – возвел в тех краях добрую половину современных домов. Мы наслышаны о пристрастии старого Беллоуза работать своими руками. И в особенности наслышаны о его нетипичном чувстве юмора, которое унаследовал и его сын, хотя в несколько извращенном и далеко не столь невинном виде. Мы слышали, что старик обожал разные трюки, приспособления и оригинальные розыгрыши – в особенности связанные с замаскированными дверями и коридорами. И мы слышали о «величайшей шутке на свете», которую он собирался оставить в наследство своей деревне. Поскольку у меня те же пристрастия, я в ярких красках представил себе, что это могла быть за шутка – шутка с изрядной бородой, которую, однако, никто и не подумал бы сыграть в таком месте. Я имею в виду, дамы и господа, замаскированную дверь в камере полицейского участка. Доктор Фелл развалился в кресле с задумчивым видом. – Разумеется, мы знаем об одном прецеденте, которому несколько тысяч лет. Вспомните историю Геродота о шутнике-строителе, проделавшем то же самое в сокровищнице царя Рампсинита. Однако, снова возвращаясь к младшему Ричи Беллоузу, отметьте один наводящий на размышления факт. Ту историю о служащем отеля, замеченном в «Четырех дверях» во время убийства Родни Кента, – когда он впервые рассказал ее. Может, сразу же после того, как его обнаружили той ночью в доме? Ничего подобного. Он рассказал ее только на следующий день, ближе к вечеру, когда оказался в полицейском участке. И? Не просто в полицейском участке, но и в некой конкретной его камере. Предположим, он прекрасно знал, что может выбраться из этой камеры в любой момент. Предположим, он ужасно напортачил с первым убийством по причинам, которые я изложу вам через минуту. Однако в случае со вторым убийством он совершенно свободен от подозрений. И вот, играя на разрыв аорты, чем я не могу не восхититься – поскольку юношеская истеричность, как вы могли заметить, разговаривая с ним, является сутью его характера, – он выдает некую историю… |