Книга Не будите мертвеца, страница 59 – Джон Диксон Карр

– Нет. По крайней мере, это не бросалось в глаза. Вокруг нее была какая-то атмосфера таинственности, не знаю, как еще это описать. И дверь была на засове – я помню его бряканье, когда она отодвинула его.

Она успела поменять туфли на тапочки и только что начала разбирать дорожный сундук. Сундук, да и все остальное выглядело в точности так, как сейчас. Не хочу, чтобы вы сочли меня бо`льшим ослом, чем я есть. Однако, увидев Дженни снова, я не знал, что сказать. Я просто стоял и таращился на нее, и в груди у меня щемило. Это чертовски трудное признание, но так было. Она опустилась в кресло и ждала, чтобы я заговорил первым. Она сидела вот в этом кресле, рядом с бюро.

Он кивнул в ту сторону. В комнате было теперь серо от предвечерних теней, и мебель из клена слабо поблескивала.

– И потому я начал говорить – в основном о Роде, о том, как все это ужасно. И ни слова о нас с ней. Хотя и знал, что она ждет именно этого. И она слушала с таким невозмутимым видом, словно позировала для фотографии. Знаете, лицо такое холодное, уголки рта чуть опущены… На руке у нее был этот браслет с черным камнем и надписью. Тогда я в первый раз его заметил. Как я вам уже сказал, это не я ей его подарил – это она мне его подарила спустя минуту.

Есть кое-что еще, о чем я должен рассказать, потому что это имеет отношение к нашему делу. Я продолжал болтать, совершенно бездумно, недоумевая, зачем я вообще говорю. За это время она поднималась с места раз или два, в том числе подошла к этому вот туалетному столику и взяла свою сумочку, чтобы достать из нее носовой платок. Я заметил, когда она перебирала содержимое сумочки, что ключ от номера – ключ с хромированным брелоком – лежит внутри.

К тому моменту, когда я подумал, что пора бы уже как-то разрядить обстановку, она приняла решение. Это было заметно: раз – и решено. Ее лицо чуточку смягчилось. И она спросила меня прямо, в этой своей доверительной манере, люблю ли я ее. Это сломало все барьеры. Я сказал: да. Я наговорил много чего. Она тут же сказала, что хочет подарить мне сувенир как залог, что-то в этом роде. Она расстегнула браслет и протянула мне, и я в точности помню, что она при этом произнесла. Она попросила: «Сохрани навсегда. Тогда никто не попытается разбудить мертвеца». Не спрашивайте меня, что это значит. Мне ее слова показались чересчур высокопарными. Потому что, заметьте, какая-то часть моего разума все же бодрствовала. И в те романтические мгновения – подумать только! – я был не ближе ей, чем часы, которые тикают рядом с вами. Кроме того, сразу после она очень оживилась. Сказала, уже поздно и что подумают люди, если меня застанут здесь в такой час?

Я все еще был одурманен: мне хотелось длить мгновение дальше. И вот меня осенила романтическая идея. Я сказал, почему бы нам не встать утром пораньше, позавтракать вместе, а потом отправиться осматривать город только вдвоем, прежде чем кто-то успеет к нам присоединиться? Это надо было сделать рано, потому что Дэн Рипер вечно вскакивает и принимается орать на всю гостиницу в тот час, когда мне лично снятся самые сладкие сны. Я безрассудно предложил семь утра. Видит бог, мне вовсе не хотелось вставать в семь утра, чтобы пройтись по этому Раю Земному с не прикрытой вуалью гурией. Но я стоял там и нес чушь. Она согласилась на мое предложение, но на ее лице было написано: «Шел бы ты уже». Наконец она спросила, не хочу ли я поцеловать ее на ночь. Я сказал: конечно. Вместо того чтобы сграбастать красотку в объятия, как я сделал бы с любой другой на ее месте, я всего лишь целомудренно и нежно расцеловал ее в обе щеки… Ну хватит уже смотреть с таким смущением, господа: вы хотели правду – так получайте. Затем она вытянула свою лебединую шею и сказала: «И еще один, на удачу». Вот тогда я увидел, как ее взгляд скользнул куда-то мне за плечо. И читалось в нем не много: с таким же выражением дама в фойе дожидается, когда придет лифт, – ее взгляд был пустым и прохладным, как у мраморной статуи. И в одно мгновение ниточка была перерезана. Моя ниточка. Короче говоря, я увидел…