Книга Изогнутая петля, страница 22 – Джон Диксон Карр

Претендент как будто был польщен.

– Неужели? Что ж, думаю, вам всем не помешает небольшая встряска, – заметил он. – А что до моей профессии, то в ней, пожалуй, есть понемногу от всего, что вы перечислили. Но в одном вы точно не ошибетесь – если скажете, что я Джон Фарнли.

Тут в дальнем конце комнаты отворилась дверь, и появился Ноулз.

– Мистер Кеннет Маррей, сэр, – возвестил он.

Возникла пауза. В этот момент в небе зажглись последние лучи уходящего солнца. Они проникли сквозь деревья и верхние створки окон, ярко озарив потемневшую комнату. Потом все разом померкло, и остался только ровный приглушенный свет, в котором уже с трудом можно было различить фигуры и лица.

В голове Кеннета Маррея весь вечер теснилось множество воспоминаний. Это был высокий, худощавый, довольно нескладный человек, большой умница, никогда, впрочем, не имевший задатков для настоящего успеха в жизни. Лет ему было не больше пятидесяти, но в светлых усах и короткой стриженой бородке, напоминавшей скорее многодневную щетину, виднелась седина. Как и говорил Барроуз, он постарел; усох, посуровел, растерял былую беззаботность и благодушие. И все-таки в нем и теперь чувствовались сердечность и доброжелательность. Он легонько щурился, как человек, привыкший к палящему солнцу.

Медленно ступая, Маррей прошел в библиотеку. Затем остановился, озадаченно нахмурился и, вытянувшись, замер. В эту минуту один из соперников ощутил, как в нем пробуждаются тысячи воспоминаний и обид на тех, кого уже нет в живых; а сам Маррей показался ему в точности таким, как когда-то.

Маррей между тем изучал собравшихся. Задумчивое выражение на его лице сменилось вопросительно-насмешливым, затем стало по-учительски строгим. Наконец он уперся взглядом в точку ровно посередине между хозяином дома и претендентом.

– Итак, юный Джонни? – произнес он.

В первое мгновение ни один из двоих не шелохнулся. Казалось, каждый хочет посмотреть, как отреагирует другой; потом оба стряхнули с себя оцепенение и избрали собственную тактику. Фарнли слегка дернул плечом, всем своим видом показывая, что не намерен вступать ни в какие дискуссии, но все же кивнул и даже выдавил из себя улыбку. Очевидно, в голосе Маррея была какая-то власть. Претендент, напротив, после секундного колебания расслабился и принял спокойный дружелюбный тон.

– Добрый вечер, Маррей, – сказал он.

Пейдж, хорошо знавший, как обычно ведут себя ученики со своими старыми преподавателями, почувствовал, что чаша весов стремительно склоняется в пользу Фарнли.

Маррей посмотрел по сторонам.

– Меня что же, никто не представит? – вежливо поинтересовался он.

Фарнли, которого эти слова задели и вывели из апатии, исполнил просьбу. Хотя Маррей был намного моложе Уилкина, все по молчаливому согласию обращались с ним как с самым почтенным и пожилым из присутствующих. К этому располагала сама его манера: внушительная и вместе с тем несколько рассеянная. Он занял место во главе стола, спиной к окну. Затем сосредоточенно надел очки в роговой оправе, придававшие ему сходство с ученой совой, и оглядел все общество.

– Благодарю вас. Разумеется, сам бы я ни за что не узнал мисс Бишоп и мистера Барроуза, – начал он. – С мистером Уилкином мы немного знакомы. Именно благодаря его щедрости мне и удалось впервые за долгое время взять полноценный отпуск.