Книга Изогнутая петля, страница 61 – Джон Диксон Карр

– Я?

– Да. «…Мне почудилось, что я увидел нечто странное. Оно смотрело на меня с той стороны стеклянной двери, ближе к уровню земли». Почему вы сказали «оно»? Это что – был не человек?

У адвоката на лбу выступила капля пота. Она поблескивала возле толстой жилы на виске, и это было единственное, что изменилось в выражении его лица, если только здесь уместно слово «выражение»; в самом лице ничто не дрогнуло.

– Я не понял, кто это был. Если бы я его узнал, то сказал бы «кто-то», а не «оно». Я всего лишь пытался быть максимально точным.

– Так, значит, это все-таки был человек? «Кто-то»?

Уилкин кивнул.

– Но если этот человек смотрел на вас в нижнее стекло, то он должен был сидеть на корточках или даже лежать на земле?

– Не совсем.

– Не совсем? Выражайтесь, пожалуйста, яснее, сэр!

– Оно двигалось слишком быстро и как бы рывками. Мне трудно объяснить.

– Не могли бы вы описать, что конкретно вы видели?

– Нет. Мне только показалось, что оно было мертвое.

Пейдж почувствовал, что его до костей пробрало холодом; он даже не успел заметить, когда и как это произошло. Беседа как-то неуловимо перетекла в совершенно неожиданную плоскость. Впрочем, по его ощущениям, подобные материи незримо присутствовали в этом деле с самого начала – и хватило легкого касания, чтобы они вышли наружу. Уилкин вдруг пошевелился. Он вынул из нагрудного кармана носовой платок, быстро вытер им ладони и так же быстро спрятал. Спустя мгновение он заговорил, постепенно обретая свою прежнюю манеру, чинную и обстоятельную.

– Одну минуту, инспектор, – опередил он Эллиота. – Я всего лишь пытался честно и предельно точно описать свои впечатления. Вы спросили, верю ли я в… такие вещи. Да, верю. И я не покривлю душой, если скажу, что даже за тысячу фунтов не стал бы выходить в этот сад в темное время суток. Вас как будто удивляет, что человек моей профессии придерживается подобных взглядов.

Эллиот задумался.

– Откровенно говоря, да. Несколько удивляет. Сам не понимаю почему. В конце концов, даже юрист вправе верить в сверхъестественное.

– Даже юрист, вот именно. И от этого он не становится менее толковым профессионалом, – сухо заметил Уилкин.

Оказывается, в комнате уже какое-то время находилась Мэдлин. Пейдж единственный ее заметил; остальные не отрывали глаз от Уилкина. Интересно, подумал он, слышала ли Мэдлин весь этот разговор. Она на цыпочках подошла ближе. Пейдж хотел было уступить ей свое кресло, но она села на подлокотник. Лица ее он почти не видел – лишь боковым зрением угадывал мягкую линию щеки и подбородка; но он видел, как вздымается под белой шелковой блузкой ее грудь.

В разговор вступил Маррей.

– Полагаю, мистер Уилкин, что ваши слова вполне… гм… правдивы, – начал он. Говорил он вежливо, но строго, как таможенник, проверяющий багаж. Брови его были плотно сдвинуты. – Дело, конечно, в высшей степени необычное. У этого сада дурная репутация. И далеко не первое столетие. Собственно, ландшафтные переделки в конце семнадцатого века были затеяны как раз в надежде изгнать всякую нечисть. Помнишь, Джонни, как ты увлекался демонологией и пробовал вызывать там разных духов?

– Да, – ответил Гор. Он собирался еще что-то сказать, но неожиданно умолк.

– И вот ты возвращаешься домой после стольких лет, – продолжал Маррей, – и тут такое начинается… По саду шастает ползучее безногое нечто, служанка напугана до потери сознания… Слушай, малыш Джонни, уж не принялся ли ты опять за старое? В детстве ты, помнится, любил для забавы пугать добрых людей.