Онлайн книга «Изогнутая петля»
|
Мэдлин провела ладонью по краю стола и на минуту задумалась. – Да-а, – неуверенно кивнула она. – Но даже если ты прав, как это доказывает, что в ту самую ночь в доме был кто-то еще? То есть я хочу сказать, кто-то еще, кроме самой Виктории и бродяги, который ее убил? – А ты помнишь, как она была одета, когда ее нашли? – Конечно. Ночная сорочка, халат и тапочки. – Верно. Так было, когда уже обнаружили тело. То есть не в сам момент смерти, понимаешь? Опрятная, новенькая сорочка, не говоря уже о таком излишестве, как халат, – и все это поверх липкой, жирной, черной субстанции! Но это же крайне неудобно и непрактично! Кто ж обряжается в домашний халат, когда собирается на шабаш! Настоящий «костюм ведьмы» обычно состоял из простых лохмотьев, которые не стесняли движений и не мешали проникновению мази, – впрочем, даже и такой минимальный наряд часто отсутствовал… Как же было дело? Женщина в доме одна. Она в бреду, на грани потери сознания. Злосчастный бродяга видит темное, уединенное жилище с открытым окном. Все это обещает ему непыльную работенку. Но в доме он натыкается на кричащую женщину в состоянии наркотического одурения! Можно себе представить, как он перепугался, когда перед ним предстало такое зрелище! Он и убил-то ее, конечно, просто со страху… Ясно, что женщина, переживающая галлюцинации от подобных притираний, никогда не стала бы надевать халат, сорочку и тапочки. Убийца тоже не мог ее переодеть. Его вспугнули фермер с полицейским, прибежавшие на крики. Бродяга пустился наутек, не успев даже толком обчистить дом. Но там прятался кто-то третий. Виктория Дейли лежала мертвая в спальне, и если бы тело нашли в таком виде, перепачканное непонятным зельем и облаченное в весьма сомнительный наряд, разразился бы страшный скандал. Какой-нибудь умник даже, пожалуй, мог бы догадаться, что́ за этим стоит. И вот, чтобы не допустить разоблачения, этот третий пробрался в спальню, пока не обнаружили тело. (Помнишь? Фермер с полицейским заметили, как убийца вылезает из окна, и бросились за ним в погоню. Вернулись они только некоторое время спустя.) Именно этот человек и снял с Виктории «костюм ведьмы» и для приличия переодел ее в домашнее. Вот так. Это все объясняет. Так все и было! Пейдж чувствовал, как сильно колотится у него сердце. Картины, так долго владевшие его воображением и не находившие выхода, были настолько отчетливы и реальны, что он был уверен, что не ошибся. Он взглянул на Мэдлин: – Ты ведь знаешь, что это правда? – Брайан! Откуда же мне знать? – Нет, нет, ты не так поняла. Я хотел сказать: ты тоже в этом не сомневаешься? Инспектор Эллиот уже давно разрабатывает эту версию. Мэдлин долго не отвечала. – Да, – вымолвила она наконец. – Мне и самой что-то такое казалось. По крайней мере, до сегодняшнего вечера. А теперь я не знаю, что и думать. Меня смутили все эти намеки доктора Фелла. Они никак не вяжутся с моими собственными догадками – я ему так и сказала. С другой стороны, все то, о чем мы тут с тобой толкуем… это ведь и с их теориями тоже как будто не согласуется… Помнишь, доктор Фелл вчера говорил, что никакой сатанинской секты в наших краях нет? – Так ее и нет. – Но ты же сам только что объяснял… – Речь шла только об одном человеке. Одном-единственном! Доктор Фелл ведь как вчера сказал? «Всё, от неимоверной жестокости до собственно убийства, на совести одного человека!» И потом еще: «По сравнению с изощрениями ума этого человека сатанизм – относительно невинное и бесхитростное занятие». Если сложить все это воедино, свести в систему, что тогда получится? Неимоверная жестокость, плюс изощренный ум, плюс смерть Виктории Дейли, плюс невнятные, неподтвержденные слухи, о которых говорил мне Эллиот, – о пристрастии здешних помещиков к колдовству. Любопытно, однако: что подтолкнуло этого человека к подобным занятиям? Банальная скука? Пресыщенность жизнью, проистекающая из неспособности находить интерес в простых, обыденных вещах? А может, какая-то порочная предрасположенность, идущая из детства, – глубоко запрятанная, но втайне подпитываемая за счет потакания запретным страстям? |