Книга Видеть – значит верить, страница 96 – Джон Диксон Карр

Теперь, обезопасив себя, он испортил звонок, чтобы в дом не попали посторонние, а дальше… Думаю, вы уже догадались. Дальше он отправился в эту гостиную, выключил свет и уселся на диван. Взял увесистую каменную вазу, на чьей поверхности не остается отпечатков, на вытянутых руках поднял ее над головой, а затем разжал пальцы, тем самым совершив последнюю и глупейшую ошибку в жизни…

– Минутку, сэр Генри, – перебил его доктор Рич. – Одного не могу понять. Все это время вы говорили о нем в прошедшем времени, а теперь упомянули последнюю ошибку в жизни. Почему?

– Ах, сынок! – оглянулся Г. М. – Вам что, не сказали? Вы не знаете?

– О чем вы?

– В понедельник рано утром Хьюберт скончался от черепно-мозговой травмы.

– Неужто? – присвистнул Рич.

– Обычный человек оправился бы после такого удара, но разве вы, как врач, не обратили внимания на голову Хьюберта? Не заметили впадин на висках и других особенностей остеогенеза? Этот парень был из тех, у кого череп не крепче яичной скорлупы. Удар, от которого мы с вами просто потеряли бы сознание, для него мог быть смертельным. Но Хьюберт этого не знал. Чтобы доказать, что его вырубил вымышленный преступник, Хьюберт, не понимая, чем ему это грозит, поднял каменную глыбу высоко над головой и лишил себя жизни. К счастью, для всех присутствующих это наилучший вариант из возможных.

– Вы имеете в виду, – глухо произнес Шарплесс, глядя себе под ноги, – публичный скандал?

– Да. Скандал. Предполагаю, вы с миссис Фейн все еще намерены пожениться?

– Еще как намерены! – возопил Шарплесс и взялся за руку просиявшей Вики. – Скажи, ведь намерены?

– Что ж, сынок, окажись Хьюберт Фейн в суде, он непременно сделал бы так, чтобы последующий скандал вызвал немалый интерес у газетчиков, а также Военного министерства и вашего отца. Теперь же…

– Теперь же?

– Теперь же обнародована информация, что Артура Фейна убил его покойный дядя, которого многие считали слегка помешанным. Что недалеко от истины. Поэтому не торопите события, и все должно быть хорошо.

Опустив уголки рта, Г. М. швырнул сигару в камин с таким лицом, будто весь мир сговорился против него и этот сговор причиняет ему невероятную боль.

– Черт возьми, вечно одна и та же проблема! – посетовал он. – Гляньте на меня. Предполагалось, что я буду надиктовывать важнейший социально-политический документ эпохи! Но закончил ли я эту книгу? Нет! А закончу ли?

– Да, – ответил Кортни.

– Нет! – жарко возразил Г. М. – И почему? Я скажу вам почему! Потому что всю неделю, всю эту долгую неделю, парень, который должен записывать мою диктовку, только и делает, что вьется вокруг девицы, сидящей в этом кресле! Эти двое неразлучны как в буквальном, так и в переносном смысле слова, поскольку…

И снова Фил Кортни ощутил, что находится в гармонии со всем миром. Он наклонился, обнял Энн за плечи, и, покраснев, она прильнула к нему.

– Это беспардонная ложь! – произнесла Энн.

– Неужели?

– Да. Но завтра вечером он свободен – при условии, что мне тоже позволят прийти и послушать ваши мемуары.

– Что ж, – усмехнулся Шарплесс, – удачи тебе, старина. И вам, Энн, тоже.

– Да побольше, – добавила Вики.

– Разрешите присоединиться к поздравлениям, – сказал доктор Рич. – Такое чувство, что мир куда лучше, чем виделся мне пару недель назад. Несмотря на Хьюберта Фейна и все его злодеяния. Надеюсь, не пройдет и нескольких месяцев, как с помощью сэра Генри…

– Спасибо, – поблагодарил Кортни.

– Огромное спасибо, – подхватила Энн.

– Тьфу ты пропасть! – решительно и мрачно подытожил доктор Нисдейл.

Тихим сентябрьским вечером следующего дня, случись вам оказаться в славном городе Челтнеме, вы могли бы увидеть троих людей, что шествовали в ряд по Фицгерберт-авеню, наслаждаясь вечерней прохладой.

Слева шла светловолосая девушка, рядом с ней – молодой человек, деловито вносивший в блокнот скорописные заметки, а справа, у проезжей части, шагал величественный мужчина во фланелевых брюках и небрежного плетения соломенной шляпе с высокой тульей. Под вязами эхом разносился его раскатистый голос:

– Припоминаю, как за день до своего пятнадцатилетия, по случаю оказавшись в зале церкви Святого Юста, я забрался на служебную платформу над алтарем – в то самое время, когда его преподобие доктор Септимус Вустер собрал там мальчишек, намереваясь прочесть им лекцию о Палестине.

Также припоминаю, что над амвоном, прямо перед залом, находились две неприметные дверцы – вроде тех, что бывают на кухонных шкафчиках. Когда доктор Вустер завел речь о Палестине, что-то – не могу сказать, что именно, – побудило меня распахнуть эти дверцы, высунуть голову, прокричать: «Ку-ку! Ку-ку!» – и тут же снова захлопнуть дверцы.

Это напомнило мне о том случае, когда я сумел устроить так, чтобы моего дядю Джорджа Байрона Мерривейла забрали в местный околоток за браконьерство. Теперь поведаю читателям, каким образом я этого добился…

Процессия удалялась, голос звучал все тише, и вскоре на город Челтнем спустился предсонный покой.