Книга Видеть – значит верить, страница 93 – Джон Диксон Карр

Стоя за окном, Хьюберт подглядывал в щель между шторами. Когда миссис Фейн получила приказ застрелить мужа и все в комнате с предельным вниманием следили за этим спектаклем, из-за штор выскользнули щипцы, вытянулись на двенадцать футов, схватили кинжал и ускользнули обратно. Старый добрый Хьюберт заменил резиновый кинжал настоящим – ведь второй едва ли тяжелее первого, – и сделал это так, чтобы пружинная защелка раскрылась от прикосновения к столешнице.

Когда Рич крикнул: «Раз, два, три – огонь!» – и никто в этой комнате не заметил бы даже стада слонов, щипцы снова появились из-за штор. Одно касание – и кинжал лег на стол. Любой шум, что мог при этом прозвучать, приглушила прорезиненная рукоятка, да и вы, увлеченные зрелищем, пропустили бы этот звук мимо ушей. Вот, собственно, и все. Мы с Мастерсом выяснили, что на подмену кинжала ушло примерно десять секунд.

Г. М. развернулся к Шарплессу:

– А теперь слезайте оттуда, сынок. Отнесите лестницу в сарай и бегите сюда. А вы, – взглянул он на Кортни, – засекайте время.

В наступившей тишине равномерно затикал секундомер. Когда Шарплесс открыл дверь гостиной, Кортни нажал на кнопку, и стрелочка остановилась.

– Уже дольше. Семнадцать секунд.

– Тринадцать, плюс десять, плюс семнадцать, – задумчиво произнес Г. М. – Сорок секунд. Меньше минуты. Сделаем поправку на возраст Хьюберта. Пусть будет одна минута. Разве это, по-вашему, долго? Теперь понимаете, почему Дейзи готова была поклясться, что Хьюберт заглянул в столовую глотнуть бренди? Как помните, сюда он вошел в тот самый момент, когда сидевший в кресле Артур получил нож в сердце. – Сэр Генри нахмурил брови, сложил щипцы и спрятал их в нагрудный карман. – Вот и вся печальная история, дети мои. При себе у Хьюберта имелись щипцы и резиновый кинжал. Оставалось лишь спрятать его с глаз долой. То есть сунуть за диванные подушки. Ну а щипцы… Быть может, Хьюберту хватило дикой, безумной, предельной наглости развернуть их в половину длины, закрепить гвоздиками и оставить на самом виду в качестве шпалеры? Этого не знаю. Но есть у меня смутное ощущение, что это в его духе. Вернее сказать, соответствует его чувству юмора.

Все опять расселись по местам.

– Это лишь часть истории, – подсказала Энн, – но не вся история целиком. Что было дальше?

– А дальше, – откинулся на спинку кресла Г. М., – сущие пустяки. Для нас, но не для Хьюберта. В тот самый вечер, когда его затея увенчалась успехом, он пережил серьезнейшее потрясение. Ведь атмосфера в этом доме вызвала у Рича живейшее любопытство. Ему захотелось узнать, что на душе у хозяйки, и наверху, пока та была под гипнозом, он начал задавать вопросы. И миссис Фейн – в присутствии Рича и еще одного свидетеля – рассказала об убийстве Полли Аллен.

– Но как об этом узнал Хьюберт? – осведомился Кортни.

– Подслушал наш с вами разговор, вот как! – отрезал Г. М. – Вспомните, сынок, где вы впервые выложили мне все, о чем узнали, находясь на том балконе?

Кортни погрузился в размышления.

– Мы стояли снаружи, у самого крыльца, – наконец ответил он. – И было темно.

– Верно. А кто занимает вторую спальню со стороны фасада – напротив спальни миссис Фейн, тоже с балконом и окнами, выходящими на переднюю лужайку?

– Хьюберт, – тут же ответила Энн.

– Мы… мы переселили его после пятнадцатого июля, – произнесла Вики сквозь стиснутые зубы.